Variant (СИ)

— Просто откажись от этой силы, Спенсер, — сдержанно произнес Цинна, — и ты получишь все, чего так страстно желал столетиями.

— Ты сделаешь меня человеком, Вечный? — рыкнул вампир, чувствуя, как сила Первородного оставляет его тело. — Этому не бывать!!

«Милая моя, прости, что уже сейчас обращаюсь к тебе за помощью. Это существо поглотило дорогого мне человека, и я не знаю, как вернуть его самому себе. Во мне много силы, которая уничтожит его окончательно. Я не хочу этого, но не знаю, могу ли что-то изменить, не навредив тебе, моя родная. В тебе сила и кровь Предвечных, бесстрашие твоего отца и магия его мира, в тебе моя любовь, сила рождения и перерождения рун… Помоги мне — сделай кровную связь защитой, а не проклятьем; объедини всех нас, сделав самими собой, и пусть каждый займет свое место!»

Глаза Оливии были закрыты, по щекам дождем скатывались слезы. Демиург был рядом, но ее горло больше не душили его звериные лапы — Цинна и Эгиль крепко удерживали того, кто прежде был Максимилианом Спенсером и теперь не желал сдаваться.

Чуткие ноздри Макса втянули чудесный запах ее волос — с каким наслаждением он слизал бы эту влагу с ее щек! Злое отчаяние придало ему сил — он вывернулся и, резко вскинув голову, с хрустом вцепился клыками в беззащитное горло своей любимой…

Хотеть значит мочь. Глава 19.

Когда кажется, что все рушится, начинайте думать о том,

что построите на освободившемся месте.

…На каком глотке он опомнился?.. Никто не удерживал его. Теплые руки гладили по голове и плечам, нежный голос проникал в подсознание, рассыпающейся личности:

— Терпи, мой родной, терпи… Боль — это жизнь…

Его тело пылало изнутри, плавилось, бурлило магмой — сладкая кровь феи убивала Демиурга. Клыки убрались сами, Спенсер поднял голову и — не смог понять, что происходит. Взгляд не фокусировался на предметах, да и предметы меняли зыбкие очертания, расползаясь в пространстве, еще не так давно считавшемся кабинетом могущественного Советника.

Цинна и тот, второй, с гривой снежных волос и телом в броне сине-зеленой чешуи, прожигающий Спенсера взглядом зеленых нечеловечьих глаз с вертикальными зрачками — стояли поодаль. А ласковые руки, нежно успокаивающие его тело, принадлежали Олив и Крис, поддерживающих его с обеих сторон.

Через какое-то время он осознал, что все они сидят на полу, вернее — он уже лежит, и ему все тяжелее удерживать реальность в сознании. Это было очень похоже на уже пережитую им жуткую трансформацию.

— Что ты сделала со мной, Лив? — одними губами спросил вампир.

Женщины склонились над ним — рыжие и золотые пряди упали ему на лицо и грудь. То, что он видел и чувствовал, было невозможно: его Дитя роняло обычные прозрачные человеческие слезы, а жуткая рана от его собственных клыков на шее Олив затягивалась сама собой; кровь же высыхала и испарялась, вспыхивая напоследок яркими бликами, переливаясь, словно драгоценность.

Собственно, это и была истинная драгоценность — ее кровь…

В глазах любимой он читал боль и нежность, прощение и…

Прощание.

— Я заслужил, — совсем тихо произнес он. — Прости.

— Терпи, вампир, — непонятно ответила она, не отпуская его руки.

«Кровь… Зачем столько крови?! В нем не может быть столько крови!!»

Кристин закрыла глаза, но пальцев не разжала, как ей велела Олив.

За огромным панорамным окном бесилась невероятная гроза, накрывшая не только Манхэттэн, но и весь город. Ливень сплошным потоком, словно водопад, скатывался по толстому стеклу, превращая современную нью-йоркскую реальность во что-то запредельное — черно-фиолетовое, дымчатое, раскалывающееся молниями, но снова восстающее из ничего… Верхушка небоскреба, где находилась резиденция Советника, начала окутываться серебристыми образованиями, похожими на избыточные природные заряды. Внезапно — наверное, из-за аварии на подстанции — город погрузился в беспроглядную тьму, и эти серебряные шары стали единственным освещением происходящего.