Читаем Вас приветствует солнцеликая Ялта! полностью

Вас приветствует солнцеликая Ялта!

– Напугались? – хохотнула Капа. – А это всего-то лишь я… Остонадоело. Ох и остонадоело вам в сарайке! Утром до семи сгинь. Вечером раньше ночи не возникни… С чёртовым контролем не подерёшься. Не даёт отдыхающих по сараям рассовывать… Ну да что было, то сплыло. Переезжаем, мирянчики!

Бабка с Алёнкой хрюкнули на восторге, с пустыми руками шебутно кинулись в комнату. Главное, ухватить лучшие койки, а переправить чемоданики можно и потом!

Колёка сразу взял всё своё. Два пузырька календулы, один уже наполовинку пустой.

Левая рука была у него свободная, и во дворе он подхватил кошку. Чёрной, разморенной ветошкой валялась на ступеньках.

Всё-таки новоселье. Кошка должна первая войти в дом.

Колёка обогнал Капитолину. Мягко стряхнул с руки кошку на порожек.

Кошка тут же меж ног выбрызнула на улицу.

А тем временем бабка с внучкой уже подскакивали на самых больших койках. Кричали в один голос:

– Это наши! Это наши! Мы от дядь Коли никуда!

– Нет, – сказала Капа. – Дядь Коля один будет в этой комнате. А вы, зайчики, сдайте назад. На веранду.

В Ялте почему-то прихожую называют громко верандой.

В прихожей была одна съёжившаяся коюшка, задёрнутая цветастой ширмой. Бабка с Алёнкой убито поскреблись за ширму.

– Не врублюсь никак… Не понял юмора… – пробормотал Колёка. – Три койки… Что… Зачем мне одному такая хоромина?

– Большому кораблю – большое плавание! – Капа задрала голову и не могла оторвать восторженных, горячих глаз от двухметрового Колёки. – Не переживай. Знай плавай!

Новоселье надо обмыть, подумалось Колёке.

Потирая руки, дураковато гаркнул враспев:

– Что-то ветер ду-ует в спину,Не пора ли к маг-газину?

Он выскочил.

Скоро вернулся с вином и кое с чем к вину.

Потряхивая бутылью, ударился в речи:

– Ну! Выпьем за то, что, несмотря ни на что, мы пьём во что бы то ни стало!

При вине Колёка угарно чумел.

Уже через полчаса смахнул с себя рубаху. В майке выкатился во двор. С приплясом ересливо прошёлся под окнами:

– Я с-свою соперницуОтвезу на мельницу.Измелю её в мукуИ лепёшек напеку!

Будто ветром захлопнуло все расплёснутые настежь двери. Кое да где погас свет. Помертвели окна.

Колёке тесно на земле.

Возложил лапищи на край кухонной крыши. Поднял себя на крепких хваталках. Эффектно вспрыгнул на крышу.

Больной кураж подпекал его. В пьяном пике наладился он отбивать чечётку – рухнул в тартарары.

Выполз опять в только что проломленную в шифере дыру. Помято сел на загоравший на крыше перевернутый бесхозный старый унитаз.

Выдержал с достоинством паузу, выкинул вождисто сановитую руку. Подмыло с подвоем читать стихи.

– Сижу я одинНа краю унитаза,Как горный орёлНа вершине Кавказа!

Громогласного Колёку услышала улица. Полилась во двор.

Въехала за компанию и хмелеубочная. Дежурный милицейский луноход.

Хмелеуборочная остановила свет на Колёке.

– Ти… За подсветку благодарствую! Но где долго не смолкающие апло… дис… мэнты, не шутя переходящие в бурную, извините, овацию? – вставая, поджигательским голосом вопросил Колёка.

В следующее мгновение двое из толпы бережно опустили Колёку в руки ментозавров. Те бережно повели его к машине.

Встречно открылась дверца.

Её чёрный простор закрыла собой, крестом, раскинув руки, Капа. Невесть откуда и выдернулась!

– Н-не д-дам!.. Н-не п-позволю!.. Т-только ч-через м-мой т-труп-п!..

Усталый голос из машины:

– Берите и труп. В аквариуме[45] места хватит и этой рыбке.

Из недр машины её вежливо приняли под мышки. Осторожно втащили на крайнее сиденье.

В луноходе Колёка как-то разом сварился.

– Не м-могу… Спать хочу… Голова в штаны падает…

Он заметно сбросил куражливые обороты. Еле выбормотнул:

– Зоркость глаз и твёрдость духаПридаёт нам бормотуха-а…

И всё. Заснул. Как отрубило.

В отделении, как ни тёрли ему уши, как ни трясли – не проснулся.

– Не тиранствуйте над человеком! – всплыла на дыбки Капа. – Я от-т-твечу… Ну… Врезались в винишко… Ну и что? С горя, граждане! У меня горе на горе намазывается… Как масло на хлеб… Горе на горе… Горе на горе… Отдыхающие-здыхающие сбежали и не заплатили… Крючки… Ну не горе?.. С горя съездили в Бухару…[46] Приняли маненько… По красненькой на носик…

– Оч-чень мало… Ваше имя, отчество, фамилия?

Сказала.

– Адрес?

Подвигала плечом:

– Крым!

Показали на Колёку:

– А он где живёт?

– У меня на квартире.

– Кто он вам?

– Кто же… Квартирант… Не верите? – Капа живо-два подняла Колёку в ранге: – Н-ну… муж… Муж! Муж вас устраивает?

Их оштрафовали на сто рублей и отпустили.

Была уже глубокая ночь.