Ваш муж мертв

17 мая 2018

У меня появилась новая сокамерница. Прежняя – женщина, рассказывавшая про своих детей, оставшихся со свекровью, – попросила перевести ее в другую камеру, когда узнала, что сидит с «убийцей», хотя я еще даже не была осуждена. Вот тебе и принцип – «невиновен, пока вина не доказана»!

Новая сокамерница охотно рассказала мне, что сидит за мошенничество, хотя ничего подобного не совершала. «Они» обвинили ее в том, что она растратила несколько тысяч со счетов компании, и доказать свою невиновность оказалось весьма затруднительно. Она проводит многие часы в тюремной библиотеке, изучая юридические справочники. «Я не могу позволить себе нанять адвоката, – говорит она. – Так что придется защищать себя самой».

Это не может не вызывать у меня уважение. В то же время меня удивляет и то, что мой адвокат все еще со мной. Ведь она предупреждала, что будет представлять мои интересы только в том случае, если я не стану ничего от нее скрывать. Возможно, мне следовало быть с ней откровенной с самого начала, однако даже тогда – я почти уверена – никто бы мне не поверил.

Сейчас у нас обед. Обедаем мы не в камерах, а за большим столом в общей комнате. Это ничем не примечательное помещение с автоматами по продаже напитков в углу. Обстановка тут могла бы показаться необычной человеку, привыкшему видеть тюремные столовые. Здесь все совсем не так. Однако, если я буду осуждена, меня отправят в тюрьму строгого режима, где нет подобных привилегий.

Мой сырный рулет весьма вкусен. Это очень странно, что можно продолжать наслаждаться подобными вещами даже в такой ситуации. Я почти доедаю свой обед, когда появляется один из надзирателей: «Адвокат к Гаудман».

Пенни должна была прийти лишь через полчаса. Мое сердце начинает бешено колотиться.

– Ты съела весь чатни^[11], – говорит одна из девушек, когда я поднимаюсь.

Я пожимаю плечами.

– Простите.

– Что нам с твоего «простите»?

– Заткнись, – это вмешивается моя бывшая сокамерница. – Не связывайся с этой. Она вообще отбитая на всю голову.

«Это ваши фантазии», – хочу я сказать ей, когда иду следом за надзирателем. Но потом передумываю: зачем мне перед ними оправдываться?

Пенни Брукс уже сидит в комнате для встреч за столом, дожидаясь меня. Могло бы показаться, что это обычный рабочий кабинет, если бы на стенах не висели постеры, сообщавшие о «нулевой толерантности к любым проявлениям насилия».

– Как у вас дела?

Несмотря на эту сдержанную вежливость, я чувствую в ее тоне нечто, предвещающее дурные новости. Как будто их и так недостаточно.

– У меня есть большие опасения, что присяжные окажутся настроены против вас, когда новая свидетельница расскажет, что видела вас выходящей из дома Тани с каким-то предметом в руках.

– Это была не цепочка, – напоминаю я.

– Но мы не можем этого доказать. Даже если они найдут вашу валлийскую ложку, этого будет недостаточно. Нам нужен свидетель, который мог бы охарактеризовать вас с положительной стороны. Как насчет Патрика М…

– Нет! – Я резко подскакиваю со своего места.

Мой адвокат вздрагивает. Впервые с момента нашего знакомства я вижу на ее лице страх.

– Простите, – быстро произношу я, усаживаясь обратно. – Но этого человека я ни за что не хотела бы вовлекать.

* * *

Я познакомилась с Патриком Майлсом в декабре 2008 года.

– Вас могут перевести на работу в другую женскую тюрьму, – сказал мне один из помощников губернатора. Он сделал паузу, словно собирался что-то добавить, но передумал. – Как вы знаете, их у нас не очень много. В том месте нужен именно такой начальник, как вы, чтобы навести порядок. Там были, так скажем, некоторые проблемы с управлением, о которых в конце концов стало известно общественности. Если вам удастся справиться с этой работой, Вики, вас ждет серьезное карьерное продвижение.

Сердце у меня забилось от радостного волнения. Разве не этого я всегда хотела? Возможно, когда-нибудь я смогу стать помощником губернатора или даже самим губернатором? Вот тогда-то отец и все соседи увидели бы, чего я стою.

– А какие там проблемы? – спросила я.

– Те же, что и всегда. Переполненность камер. Бунты. Голодовки. Расистские конфликты. Поджоги. Ну и так далее. – Он посмотрел мне прямо в глаза: – Вы готовы взяться за это, Вики? Я знаю, что вы не боитесь трудностей.

– Там есть блок матери и ребенка?

– Нет.

– Хорошо. – Я вздохнула с некоторым облегчением.

– Но он там должен быть. И отчасти именно поэтому мы выбрали вашу кандидатуру для этого назначения, Вики. Этот блок там нужно создать.

Я похолодела. Перед моими глазами слишком ясно всплыла та картина – тело Сэм Тэйлор, лежащее на полу камеры.

Мы тут как будто забытый остров.

– И вот еще что, Вики. – От моего шефа, конечно же, не ускользнуло мое замешательство. – В правительстве очень обеспокоены мятежами заключенных. Поэтому выделяется дополнительное финансирование – при условии, что будет поставлен компетентный человек, который сможет правильно этим распорядиться.

– В той тюрьме есть психолог?

– Ну, там обычный штат медицинского персонала. Дежурный врач. Медсестры.