Ваше Величество Госпожа Рабыня

— Кого-то, говорите, я вам напоминаю?.. любопытно, Андрей Игоревич, весьма любопытно… однако… относительно вашей ссоры с Игорем Олеговичем… ничуть не темню, поверьте! Конечно, мне интересно знать! Почему вам Бутов в девяносто восьмом году так безоглядно доверил управлений фирмой и почему вы столь блистательно провалили дело — ещё бы! Очень даже интересно узнать! Однако, Андрей Игоревич, всё важное о вашей ссоре я так и так узнаю…

Почувствовав уязвимое место Яновского, Геннадий Ильич решил по максимуму воспользоваться своим превосходством: ни под каким видом не принимать "исповеди" компьютерного гения — пусть помается! Пусть хорошенько себя помучит домыслами о том, что известно, а что неизвестно следствию!

— Но, Андрей Игоревич, ревность Аллы Анатольевны, — ещё одна отравленная наживка! — ваша ссора — всё это в прошлом. Конечно, хотелось бы побыстрей найти убийцу Игоря Олеговича. Да и начальство торопит. Но из-за того, что он — или она — погуляют на свободе несколько лишних дней, у меня лично аппетит не ухудшится. А вот рабыни… если хотя бы ещё с одной произойдёт несчастье — никогда себе этого не прощу… понимаю, что вроде бы не моё дело, но остаться в стороне — почему-то не получается… Только, Андрей Игоревич, не думайте, что из-за рабынь у меня не хватит времени или сил на убийцу. Хватит — будьте уверены!

Брызгалов не собирался вести разговор в столь резкой тональности, это получилось почти нечаянно, однако, сорвавшись, майор не стал изводиться из-за допущенного промаха: "Ваша реакция, господин Яновский? На моё почти неприкрытое обвинение, как вы ответите?"

Андрей Игоревич ответил достойно:

— Браво, Геннадий Ильич! Мерзавцу, который застрелил Игоря, уверен, не отвертеться! Нисколько не иронизирую. Просто вы это своё "хватит — будьте уверены" произнесли с такой внутренней силой, что у меня не осталось ни малейшего сомнения: будет сделано всё, от вас зависящее, для поимки убийцы. Знаете, по началу нашего разговора вы мне показались слегка "реликтовым" — вроде дубовой рощи, давшей название посёлку, — редкостью сохранившейся Бог знает с каких времён. Ну да — конечно! Вспомнил, на кого вы мне показались похожим! Вы — оживший Порфирий Петрович! Вот только… не с Родионом Раскольниковым, а с обыкновенным отморозком имей дело Порфирий Петрович — добился бы он успеха? Хотя здесь я, вероятно, не прав: с отморозком Порфирий Петрович избрал бы другую тактику. И вы это мне только что весьма убедительно продемонстрировали. Всего три слова — и передо мной не интеллигент второй половины девятнадцатого века, а кружащийся подле змеи мангуст! Влево вправо, туда-сюда — и…

— … молниеносный бросок — и острые зубы впиваются в череп гада! Теперь, Андрей Игоревич, позвольте мне в свой черёд сказать вам "браво". Произнеси вы это за столом — самый красноречивый грузин позавидовал бы такому тосту. И кстати, не пора ли нам действительно возвратиться к столу? Хотя гостям, конечно, до нас сейчас дело десятое, но всё-таки… да и водки — за разговором всё уже как-то выветрилось — я бы сейчас не прочь… большую, знаете ли, рюмку… и балычком её! А балычок в вашем клубе…

— А ещё — перепела с шампиньонами! Геннадий Ильич, простите! Совсем вас заговорил! Аллочка, если узнает — задаст мне жуткую головомойку! Вы же у неё единственный гость, по сути! Остальные-то — все свои. Даже если и недруги, всё равно — свои. А наш интересный разговор…

— А мы его, Андрей Игоревич, не станем откладывать в долгий ящик. И у вас ко мне, и у меня к вам вопросов ещё, полагаю, много. Так что, после поминок… к тому же — возвращаться сегодня в город… за рулём — в состоянии, мягко сказать… как? Приютите на ночь?

— Конечно, Геннадий Ильич. Только… вы же читали моё досье?… то, что собрал Люмбаго?..

— Читал, Андрей Игоревич. Ну и что? Вы же, надеюсь, не маньяк? — Пошутил Брызгалов. — А предубеждений — свойственных прокурорам и уголовникам — относительно вашей ориентации у меня нет.

— Геннадий Ильич, что вы умны и веротерпимы, это я уже понял из нашего разговора. И, спрашивая вас, имел ввиду немного другое: слухи и сплетни. Что иные из наших дубковских дам, возможно, начнут судачить: вот, дескать, следователь Брызгалов ночевал на даче у известного своей "голубизной" Яновского — этого вы не боитесь?

— Нисколько, Андрей Игоревич. Если следователю бояться сплетен, то в смысле профессии — смерть. Начальство, разумеется, их не любит, но… если уж начать придираться… здесь у меня — в Дубках — сплошь подозреваемые: и вы, и Алла Анатольевна, и Пушкарёв с Лисовским и Долговым в придачу — и что же? Ночевать мне прикажете в автомобиле? Ведь гостиницы в вашем посёлке нет. Или — пьяному садиться за руль? Нет уж, Андрей Игоревич, чёрт с ними, со сплетнями! Я лучше у вас. Через часик покинуть застолье — будет, думаю, самое то. А пока… перепела, говорите, с шампиньонами?.. ни разу, знаете ли, не пробовал!

Перепела оказались под стать прочим яствам дубковских кулинаров: смесью французского с нижегородским — сдобно, "ампирно", пряно. Но вкусно. Особенно — с настоящим французским "бордо".