Василеостровский чемодан

Оба собеседника почти одновременно глубоко вздохнули. Думается нам, с этого действа уже и началось у них согласие. Они молча рассматривали друг друга и улыбались. На них приятно было посмотреть со стороны и тоже задуматься вообще о согласии, в сущности.

Пожалуй, в таком положении дозволительно их оставить на малое или долгое время. Хорошо, когда согласие продлевается подолее – оно имеет надежду сохраниться и у нас, по крайней мере, ещё на протяжении нескольких страниц, пока мы на то же продолжение времени оставляем приятную сцену, чтобы перейти к другой.

Так что же сейчас происходит у соседа нашего музыканта?

ГЛАВА 5

Босикомшин поначалу заробел. Странное дело. Тайком вламываться в чужую квартиру ему почему-то представлялось вполне обычным занятием. А тут, когда он вошёл тоже в чужую квартиру, и не тишком, не со страхом от того, что его кто-то увидит за неприличным занятием, а в качестве легального гостя, приглашённого на чай, – и почему-то заробел. Похоже, несмелое ощущение пришло из-за увиденной им слишком большой квартиры с упрятанными повсюду многочисленными востренькими глазами. Однако и до того, как он переступил порог, тупоконечная конфузливость уже щекотливо подбиралась под рёбра – это ещё в момент, когда поддался на приглашение. Поддался, но сконфузился. А квартира могла только добавить уже заранее приобретённого им неуюта: и величиной своей, и повсеместным духом отторжения, по обычаю витающим средь коммунального населения.

– Ко мне вот сюда, – командир танка указал на вторую дверь в длинном коридоре.

Робость не прошла и после перемещения в комнату, небольшую, и без лишних глаз. Всё кругом чужое. Оно-то и вызывает неприятное чувство. И, кроме того, из-под какого-то подобия дивана вылез небольшой, почти круглый, словно мяч, пудель дымчатого окраса. Он лаять не стал, а, по-видимому, из-за воспитанности, присущей породистым псам, подозрительно и нарочито внюхивался в воздух, – думал определить по запахам, исходящим от незнакомца, стоит ли вообще с ним иметь дело. Поняв, что не стоит, пёс опять спрятался под диваном и слился с густой тенью. Босикомшин собак не любил.

– Я пойду чайку поставлю, – сказал хозяин и, подхватив мизинцем армейский чайник, отправился на кухню в конец коридора.

Гость ничего в помещении не рассматривал. Он прямо прошёл к окну, не двигая головой, и стал глядеть на улицу. Там сновали пешеходы и редко проезжали автомобили. Улица тихая.

– Садитесь на диванчик, – вошедший хозяин особо не радовался гостю, но и не показывал брезгливого неприятия – сам ведь пригласил. Хотя, зачем он ему? Горевать, он и так не горевал. Быть отставным командиром не означает безделье или скуку. Военные вообще никогда не скучают, особенно отставные. У них ведь вместо сердца – пламенный мотор. Оттого-то у них постоянно работает внутренний деятельный зуд, и наиболее актуальное занятие на любой данный момент находится без причины, выстраивается совершенно не из чего. Даже если, допустим, военный просто сидит, и со стороны видно, будто вроде бы ничего не делает ни руками, ни ногами. Но голова-то у него точно в ту пору активно занята решением задач разного умственного уровня и различных широт охвата. Ну, например, чтоб центральное отопление от районной котельной работало исправно, чтоб во всей стране воцарился порядок, чтоб сердце особо не барахлило, чтоб мухи не залетали, чтоб, не дай Бог, комета вместе с хвостом не врезалась в землю, а главное, – чтоб иностранная разведка не выхватила из государства наиважнейшие секреты…

Босикомшин сел на краешек сооружения, похожего на диван, подальше от того места, куда заполз пудель, но слов не вымолвил, даже «спасибо» или «благодарю».

– Этот диванчик я сам построил, из подножного материала, так сказать. Материала для мебели, и дров тоже, вокруг поблизости хватает. Места надо знать, хе-хе. А дело всегда найдёшь, если руки привыкли к работе. Да вы не сковывайтесь, пальтишко снимите, – сказал хозяин, видя нервоватенькую настороженность в глазах гостя, – о, чайник уже, наверное, готов, – и командир опять вышел на кухню.

Гость расстегнулся, но раздеваться не стал. В голове у него по-прежнему продолжало чем-то сквозить, он откровенно ничем не интересовался, даже не утруждал себя личными оценками собственного поведения. Но и неопределённая натуга владела им, не отпускала. «Просто подождём немного», – примерно такое состояние мыслей испытывал он, сидя расстёгнутым на диване. Однако первая часть ожидания продлилась недолго. Хозяин с помятым парящим чайником вернулся и без промедления наполнил кипятком две фаянсовые чашки, покоящиеся без дела на столе, напоминающем верстак. Окунув туда пакетики с заваркой, он без обиняков и не глядя на собеседника, заговорил: