Василиада

Уцепиться было не за что. Растопырив руки и широко раскрыв глаза, Вася видел, как голубой шарик Земли отделился от его тела, поплыл влево и, стремительно уменьшаясь, превратился в крохотную светящуюся точечку.

Стало тоскливо-тоскливо. Крупные капли слез потекли из глаз и, не теряя своей шарообразной формы, закачались в невесомости рядом с Васей.

– За что? За что такая обида? Один ученый Землю закруглил, другой постоянно раскручивает, а сшибло меня. За что, Господи?

– Не надо было пиво с водкой мешать, – донесся со стороны Кассиопеи голос Господа.

Вася протянул руку в направлении голоса. «Ах, как здорово Господь умеет Николеньке подражать!» – успела промелькнуть одинокая мысль в его воспаленном сознании.

Звезды погасли… Он засопел и уснул.

Время собирать камни

Из-за забора вставало солнце.

Вася тоже пытался, но у него не получалось.

Было время, когда Вася и встать, и еще кое-чего мог.

И такое время еще будет!

Михаил Сергеевич, когда еще был в фаворе, бывало, поговаривал:

– Время собирать камни, и время – разбрасывать.

Будет время – встанет Вася.

И камень свой бросит.

Вожди ведь даже бывшие никогда не ошибаются.

Жены египетские

Пришли жены египетские и сказали:

– Всякому, кто добром своим поделится, воздастся сторицею!

Гриша ел огурец и поэтому жен не видел и не слышал.

Вернее, почти не слышал. Просто как-то вдруг кусок огурца неудачно перевернулся между зубов, и Гриша прикусил язык.

В такой экстремальной ситуации от всей египетской фразы лишь то и засело в подсознании, что делиться надобно.

Кроме боли во рту для Гриши ничего не существовало.

Он закричал:

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

Федя рассмеялся:

– Гы-гы-гы-гы-гы-гы-гы-гы-гы…

Гриша подбежал к Феде и стукнул того кулаком по уху.

Потом подбежал к Васе с Николенькой и точно также поделился горем с ними.

Воздалось Грише сторицею.

Вернее, трижды сторицею, и еще трижды.

Когда Гришу хоронили, то пришли жены египетские и сказали:

– Всякое слово звучащее да будет истинным!

Но их не увидели и не услышали, потому, что все интересовались Гришей. В такой экстремальной ситуации у всех в подсознании только и запало, что говорить надобно.

Ну, и пошло, и поехало…

И работа без Гриши не пойдет, и жизнь не в радость будет, и там плохо, и там хуже будет, и т. п. и т. д.

Что еще добавить к сказанному?

Сами видите, к чему болтовня привела.

А все через жен египетских.

Ух-х, была б моя воля!

Первая любовь

У Николеньки была Первая Любовь, незадолго до второй.

Он перед нами гоголем ходил, нос задирал. Пить вместе отказывался.

Лежит как-то Николенька в одиночестве, пивко посасывает, думает о Ней:

– Белый зал… Зеркала… Стрельчатые окна… Паркет блестит… Вальсы… Мазурки… Она вся воздушная до прозрачности. Жилки синенькие на запястьях пульсируют. Глаза огромные, голубые…

А у Васиной тетки муж второй месяц в запое. Тетка самостоятельно на жизнь зарабатывает: по соседским мужикам таскается. У всех перебывала.

И случилось ей, грешной, о Николеньке подумать.

Так постучалась к Николеньке вторая любовь.

Теперь он свой человек стал.

Зеркала ему иногда еще мешают. Ну, это дело поправимое.

Одна любовь калечит, а другая – лечит.

Космонавт

Когда мы были маленькие, то все мечтали стать космонавтами. Вася тоже мечтал.

У всех прошло, а Васю все тянет. Может, не всегда в Космос, но к приключениям – точно.

Иначе чего бы он так пил?

Это я так, к слову.

Какие у космонавтов приключения?

Если и пришлют бабу, то в скафандре.

Вот они и пьют по телевизору из бутылочек. Завод для них специальный построили. Секретный.

Непонятно, зачем им теперь месяцами на орбите сидеть? Сидели бы на Земле, как люди…

И Вася бы о Космосе не мечтал…

Черный четверг

Вася сказал, что на прошлой неделе четверг был черный: все акции упали, а все миллионеры застрелились.

Я сказал, что это враки. Акции – это бумажки. Солнце есть. Море есть. Птички поют, одеколон в киоске продается… Столько вокруг прекрасного! А я должен верить, что из-за бумажек стреляются!

Вася помолчал минут десять, потом сказал:

– Может, они из-за акций стреляются потому, что акции главнее и солнца, и птичек?

Это было глупо, я не стал отвечать.

Тогда Вася помолчал еще минут десять и сказал:

– Акции – это идея. Как Бог, как Революция. За идею люди завсегда на смерть шли.

И так он это твердо и убежденно сказал, что мне сразу стало жалко всех миллионеров.

Хорошо, что у меня никаких идей даже в форме акций не имеется!

Третий Рим

Вася сказал, что русский народ – народ-богоносец.

Николенька согласился:

– Мы действительно лучше всяких там американцев. Все изобретатели русские и в Космос первыми полетели.

Вася прослезился и сказал, что жиды во всем виноваты.

Потом немного помолчал и добавил:

– Зато у нас есть Третий Рим!

Это было здорово сказано!

– Но у кого тогда два первых? – поинтересовался Федя.

Вася сказал, что первые без третьего ерунда, потому что третий завсегда лучше – совершенство получается.

Николенька задумался.

Вася опечалился и сказал, что главное не Римы, а наше мессианство.

Николенька согласился.

Тут подошел Антс и стал третьим.