Василий Алексеев

Через день, 3 июля, в партийном клубе большевиков «III Интернационал» состоялось первое собрание нового союза, на котором выступила Н. К. Крупская. Избрали Исполком союза и оргбюро по подготовке 1-й общегородской конференции рабочей молодежи, в которое вместе с Пылаевой, Рывкиным, Леске, Глебовым вошел и Алексеев.

Новый союз был серьезным «противовесом» «Труду и Свету», но с его появлением проблему работы с молодежью большевики не считали решенной. «Труд и Свет» объединял уже более 50 тысяч юношей и девушек, в эту организацию входили союзы молодежи всех районов столицы, где они существовали, в том числе Нарвско-Петергофского, Петроградского, Невского, во главе которых стояли большевики.

Как быть? Вывести союзы этих районов и всех большевиков из «Труда и Света»? А остальная часть молодежи, та, которая сочувствует большевикам, просто заблуждается — отдать ее Шевцову? Да и как она поймет этот шаг большевиков? Нельзя ведь не считаться с тем, что в районных союзах уже сделано немало важных дел по отстаиванию прав молодежи и она, хочешь того или нет, относит это на счет «Труда и Света», его Всерайоп-ного Совета, да и лично Шевцова. Понять до конца нелепость и вред написанной им Программы и Устава этой организации в тот момент большинство юношей и девушек еще не могло, но грандиозные планы, которые в них излагались, будоражили юношеское воображение. Молодежь валом валила в «Труд и Свет»… Нет, выход был один: разоблачить Шевцова, убрать его из руководства «Труда и Света», распустить эту организацию и создать новый союз пролетарской молодежи, в который войдет и та часть «трудосветовцев», которым по пути с революцией.

Алексеев встретился с Петром Смородиным, который уже имел несколько стычек с Шевцовым во Всерайонном Совете, был парнем смелым, решительным. От роду семнадцать лет, а уже семь лет гнет горб на заводе Шаплыгина.

Мараковали несколько часов. Придумали план. Перво-наперво, надо сорганизовать Шевцову во Всерайонном Совете сильную оппозицию, поначалу изолировать его от пассивной части Совета, а она среди сорока членов была немалой, вести с ней постоянную работу и в конце концов завоевать на свою сторону. Вторая задача — договорившись с другими районами, ввести в состав Совета новых членов, тех, кто еще не заражен «шевцовщиной» с первых дней и не станет слепо поддерживать Шевцова. Такое было возможно, потому что «члены-депутаты» в состав Совета (по семь человек от каждого района) делегировались по усмотрению районных комитетов союзов молодежи. Третье — разоблачать Шевцова и его идеи на заводах и фабриках и пусть они бомбардируют Всерайонный Совет протестами против Шевцова. И ни одного заседания Совета без критики Шевцова! Бить, бить и бить — в одну точку, изо всех сил, по очереди.

Задуманное осуществлялось. Вот уж пятый раз Алексеев на заседании Всерайонного Совета, и расстановка «классовых» сил меняется на глазах. Те, кто смотрел в рот Шевцову, теперь молчат, кто молчал — задает вопросы, а кто раньше ограничивался вопросами — теперь спорит, не соглашается. Шевцов не успевает оправдываться, злится, срывается, кричит, и это никому не нравится. Ну, а Алексеев, Смородин, Скоринко, Канкин эти моменты не упускают…

Сегодня обсуждался отчет о работе Совета за май — июнь и Воззвание к молодежи России. Шевцов говорил долго, без перерыва и едва закруглил последнюю фразу, вскочил, как всегда, Зернов.

— От имени фракции анархистов протестую! Это что же гнет наш председатель? «Капитализм рушится, буржуазия трясется…» Это верно, это хорошо. А вот это как понимать: «Пусть начатое завершат наши отцы и матери, а мы подождем…» Мы подождем, пока их перестреляют, да? Мы будем сидеть и смотреть, как льется их алая кровь? Да?! Раб! Вша! Встать! — заорал он на Шевцова, который, закончив говорить, сел на свое председательское место.

Но Шевцов лишь рукой махнул на него: «Отвяжись». Он, да и все уже привыкли к крику этого парня, который всегда выражался так, что трудно было понять, что он хочет сказать, но если он кричал, то это значит, что было, о чем кричать. Над Зерновым подсмеивались, подшучивали, но его любили. В душе этого сумасбродного парня с мутными идейными взглядами и немытыми волосами таилось удивительной, родниковой чистоты чувство справедливости. И в анархистах он был по случайности, во всех серьезных вопросах выступал вместе с большевиками, собирался жить до светлого будущего, а погибнет через несколько месяцев от пули своих же «братьев-анархистов», когда будет брать с красногвардейцами одну из их «малин».

Зернов долго еще возмущался, порастратил пыл и сел, почесывая то тут, то там спину, шею, грудь.

Выступали члены Совета от Охтенского и Городского, Василеостровского и Пороховского районов. Все ругали Воззвание. Стоял шум, гвалт.

Поднял руку Алексеев, обратился к Дрязгову, который вел заседание: