Василий Розанов как провокатор духовной смуты Серебряного века

Степень «страстности», «пристрастности» и «вожделения» в разные годы выражалась у него по-разному — от кусуче-иронической доброжелательности 1900-х годов: «несказанное очарование <…> их дьявольской интимностью, их шепотами в истории», до критиканской озлобленности последнего десятилетия его жизни, когда «под впечатлением опасности для России „вообще жидов“», он писал в своей столь замечательной в литературном отношении книге беллетристическом шедевре «Опавшие листья. Короб первый»:

Услуги еврейские, как гвозди в руки мои, ласковость еврейская, как пламя, обжигает меня.

Ибо, пользуясь этими услугами, погибнет народ мой, ибо обвеянный этой ласковостью задохнется и сгниет мой народ).

Всегда в его «притяжение» сквозила юдобоязнь, а в отталкивании — любование, сожаление и уважение к ветхозаветной традиции. Это очень наглядно высвечивается и в переписке с Флоренским, нашпигованной истерическим юдофобством. Переписываясь же с «милым Гершензоном», который для его друга, «дорогого П. А.» не более чем типичный «зон», Розанов, хотя и по обыкновению своему язвит и ерничает, однако, возможно, из соображений своего рода политкорректности (в общении с инородцами инородцев не задевать), расточает-таки комплименты евреям.

В предсмертном «Апокалипсисе нашего времени», где Розанов, по словам Михаила Пришвина (запись в дневнике от 12 сентября 1924 г.):

запел свою песнь песней о евреях в тот момент, когда о своем народе сказал: «Подлый народ»[393] <…>,

— есть такие строки:

… среди свинства русских есть, правда, одно дорогое качество — интимность, задушевность. Евреи — тоже. И вот этой чертою они ужасно связываются с русскими. Только русский есть пьяный задушевный человек, а еврей есть трезвый задушевный человек.

Вот гениально и трогает до слез своей правдивостью! [ПРИШВИН-ДН-1]

Перед смертью, сказав свое последнее слово о «старой России», о том, что «„коренная Россия провалилась“, что „мы все провалились“, что „провалилась деловая Россия“, морская, железнодорожная, сельская, фабричная, городская, земская», Василий Васильевич Розанов, как явствует из письма П. А. Флоренского художнику М. В. Нестерову от 1 июня 1922 г.:

продиктовал своим бывшим друзьям, и в особенности тем, кого считал обиженным собою, очень теплые прощальные письма. Мирился с евреями [РОЗАНОВ-СС. Т. 29. С. 489].

Ниже мы приводим обширные выдержки из переписки Розанова с Гершензоном, цитируемые по [ПЕРЕП: РОЗ-ГЕР]: