Читаем Василий Шукшин. Земной праведник полностью

Другой человек, который уже сами присутствием в жизни героя побуждает его к нравственным поискам – это Матвей Иванов. Образ этот – при всей его художественной условности – находка Шукшина. Матвей, конечно, резонер, но совершенно необходимый роману. Именно он помогает читателю разобраться в роковых ошибках разинской стратегии и тактики, в полных противоречий чувствах атамана. Быть царем или не быть? Разин отвергает для себя эту перспективу, но выдумывает «чудом спасенного царевича Алексея» и всерьез собирается посадить его на трон. С Матвеем обсуждает Степан, какой царь нужен мужику и слышит: никакой. До понимания этой истины Степану еще предстоит дойти – преданный идеалам казачества, он думает с помощью «мужицкого царя» завести казацкий уклад жизни по всей России. Но казак-то прежде всего воин, а уже потом землепашец, а для мужика земля – это все. И Матвей объясняет ему, как надо обустроить Россию: «Тут и вся воля мужицкая: не мешайте ему землю пахать. Да ребятишек ростить. Все другое он сам сделает: свои песни выдумает, свои сказки, свою совесть, указы свои… Скажи так мужику, он пойдет за тобой до самого конца. И не бросит. Дольше твоих казаков пойдет». Матвей Иванов – выразитель «крестьянской правды», бытовавшей в народе очень долго, вплоть до ХХ века, до Октябрьской революции и гражданской войны. Собственно и в революцию мужик пошел ради этой правды, но «железный век» внес свои коррективы: раскрестьянивание, которое началось уже после исторического указа 1861 года, остановить было невозможно и не нужно. Но можно и нужно было всемерно укреплять и поддерживать деревню, ни в коем случае не доводить ее до разорения. Так думал Шукшин. Это вовсе не значило, будто он не понимал, что народная жизнь находится в постоянном развитии и движении, но дорог ему был землепашец, крестьянин, производящий хлеб. Поэтому он так много внимания уделил Матвею Иванову. Матвей не смог доказать свою правоту Разину, но заставил его задуматься об общенародном смысле затеянного им дела. И это очень важный аспект романа, неоднократно подчеркнутый Шукшиным.

Еще один из казаков, очень дорогой и близкий Разину – Стырь, старый насмешник и лицедей, которого хлебом не корми – дай только что-нибудь «изобразить». Он помогает обнаружить в Разине чувство юмора, уменье пошутить, позубоскалить, но не просто так, смеха ради, а для того, чтобы через эту шутку лучше почувствовать настроение своих приближенных, выяснить их отношение к затеваемому делу. «Стратегия» Разина дерзкая и озорная: играючи «обкатывает» он перед казаками тайную свою мысль: мол, Стырь подбивает его идти вверх по Волге, поднимать «на нож» царевы города – Астрахань, Царицын, Самару – со старика-болтуна какой спрос, а его, атамана могут и на смех поднять: осторожен, расчетлив Разин, тонко ведет свою линию, пока не убеждается, что опасная мыслишка привилась. Стырь хоть и злится на атамана за эту шуточку, а подыгрывает ему в силу своего неуемного характера: «Тады уж – до Москвы!». В нем живет неистребимая жажда действия – чтобы дух захватывало: после больших дел и праздник шумней, разгульней. А праздновать он готов без устали – не напиваться, а словно бы играть в занятную игру, сыпать шутками, прибаутками, загадками, кого угодно представлять – хоть самого царя. Для Степана – это отдушина, Стырь может перебить шуткой степанов гнев, снять чудовищное напряжение, за которым следует приступ «падучей». Стырь – атаманов любимец, но никаких поблажек не знает: атаман взыскует со всех строго.

И, наконец, жена Алена с пасынком Афонькой – на самом краю степанова горизонта: редко он их видит и вроде бы вовсе о них не вспоминает, но каждая встреча в охотку: он любит их и скучает, княжна не в счет – для казака это всего лишь трофей, вроде заморской птицы. Десять лет, как он отбил у татар русскую полонянку Аленку с ребенком, прижитым в неволе, и живет с ней невенчанный, не боясь греха. Больше всего на свете хочет Алена сохранить Степана для себя, для тихой семейной жизни. Ради этого вошла она в сговор с войсковым атаманом Корнеем, а у того своя цель – вернуть Стеньку в Черкасск и заставить распустить войско. Все это понимает Разин – и прощает свою Алену – он умеет прощать. Он может быть и нежным, и чувствительным, особенно с Афонькой. От природы у него доброе сердце…

Перейти на страницу:

Все книги серии Культурный слой

Марина Цветаева. Рябина – судьбина горькая
Марина Цветаева. Рябина – судьбина горькая

О Марине Цветаевой сказано и написано много; однако, сколько бы ни писалось, всегда оказывается, что слишком мало. А всё потому, что к уникальному творчеству поэтессы кто-то относится с благоговением, кто-то – с нескрываемым интересом; хотя встречаются и откровенные скептики. Но все едины в одном: цветаевские строки не оставляют равнодушным. Новая книга писателя и публициста Виктора Сенчи «Марина Цветаева. Рябина – судьбина горькая» – не столько о творчестве, сколько о трагической судьбе поэтессы. Если долго идти на запад – обязательно придёшь на восток: слова Конфуция как нельзя лучше подходят к жизненному пути семьи Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Идя в одну сторону, они вернулись в отправную точку, ставшую для них Голгофой. В книге также подробно расследуется тайна гибели на фронте сына поэтессы Г. Эфрона. Очерк Виктора Сенчи «Как погиб Георгий Эфрон», опубликованный в сокращённом варианте в литературном журнале «Новый мир» (2018 г., № 4), был отмечен Дипломом лауреата ежегодной премии журнала за 2018 год. Книга Виктора Сенчи о Цветаевой отличается от предыдущих биографических изданий исследовательской глубиной и лёгкостью изложения. Многое из неё читатель узнает впервые.

Виктор Николаевич Сенча

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Документальное
Мой друг – Сергей Дягилев. Книга воспоминаний
Мой друг – Сергей Дягилев. Книга воспоминаний

Он был очаровательным и несносным, сентиментальным и вспыльчивым, всеобщим любимцем и в то же время очень одиноким человеком. Сергей Дягилев – человек-загадка даже для его современников. Почему-то одни видели в нем выскочку и прохвоста, а другие – «крестоносца красоты». Он вел роскошный образ жизни, зная, что вызывает интерес общественности. После своей смерти не оставил ни гроша, даже похороны его оплатили спонсоры. Дягилев называл себя «меценатом европейского толка», прорубившим для России «культурное окно в Европу». Именно он познакомил мир с глобальной, непреходящей ценностью российской культуры.Сергея Дягилева можно по праву считать родоначальником отечественного шоу-бизнеса. Он сумел сыграть на эпатажности представлений своей труппы и целеустремленно насыщал выступления различными модернистскими приемами на всех уровнях композиции: декорации, костюмы, музыка, пластика – все несло на себе отпечаток самых модных веяний эпохи. «Русские сезоны» подняли европейское искусство на качественно новый уровень развития и по сей день не перестают вдохновлять творческую богему на поиски новых идей.Зарубежные ценители искусства по сей день склоняют голову перед памятью Сергея Павловича Дягилева, обогатившего Запад достижениями русской культуры.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Александр Николаевич Бенуа

Биографии и Мемуары / Документальное
Василий Шукшин. Земной праведник
Василий Шукшин. Земной праведник

Василий Шукшин – явление для нашей культуры совершенно особое. Кинорежиссёр, актёр, сценарист и писатель, Шукшин много сделал для того, чтобы русский человек осознал самого себя и свое место в стремительно меняющемся мире.Книга о великом творце, написанная киноведом, публицистом, заслуженным работником культуры РФ Ларисой Ягунковой, весьма своеобразна и осуществлена как симбиоз киноведенья и журналистики. Автор использует почти все традиционные жанры журналистики: зарисовку, репортаж, беседу, очерк. Личное знакомство с Шукшиным, более того, работа с ним для журнала «Искусство кино», позволила наполнить страницы глубоким содержанием и всесторонне раскрыть образ Василия Макаровича Шукшина, которому в этом году исполнилось бы 90 лет.

Лариса Даутовна Ягункова

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Клуб банкиров
Клуб банкиров

Дэвид Рокфеллер — один из крупнейших политических и финансовых деятелей XX века, известный американский банкир, глава дома Рокфеллеров. Внук нефтяного магната и первого в истории миллиардера Джона Д. Рокфеллера, основателя Стандарт Ойл.Рокфеллер известен как один из первых и наиболее влиятельных идеологов глобализации и неоконсерватизма, основатель знаменитого Бильдербергского клуба. На одном из заседаний Бильдербергского клуба он сказал: «В наше время мир готов шагать в сторону мирового правительства. Наднациональный суверенитет интеллектуальной элиты и мировых банкиров, несомненно, предпочтительнее национального самоопределения, практиковавшегося в былые столетия».В своей книге Д. Рокфеллер рассказывает, как создавался этот «суверенитет интеллектуальной элиты и мировых банкиров», как распространялось влияние финансовой олигархии в мире: в Европе, в Азии, в Африке и Латинской Америке. Особое внимание уделяется проникновению мировых банков в Россию, которое началось еще в брежневскую эпоху; приводятся тексты секретных переговоров Д. Рокфеллера с Брежневым, Косыгиным и другими советскими лидерами.

Дэвид Рокфеллер

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное