Василий Темный

Неизбежное приближение Страшного суда заставляло людей больше думать о своих и чужих грехах. Великий князь Василий I, конечно, был не чужд такому взгляду. Среди своих грехов он видел главный — захват Суздальско-Нижегородского княжества в 1392 году. Отняв у своих близких родственников их родовое владение, заставив их скитаться по миру, Василий Дмитриевич совершил тяжкий грех. Расплатой за этот грех он мог считать любое случившееся с ним, его семьёй или его подданными несчастье.

О грехах Василия I говорили на площадях и в походных шатрах, в кабаках и общественных банях. Его осуждали молчаливые заволжские старцы, собеседники и ученики Сергия Радонежского. И первым среди старцев вразумлял Василия в своих посланиях знаменитый Кирилл Белозерский. И хотя оправданием для князя было необходимое для общего блага «собирание Руси», совесть и «правда» смущали его душу.

Степняки обычно устраняли избыток претендентов на верховную власть с помощью яда. Русские князья были гораздо более разборчивы в этом вопросе. Образ святых Бориса и Глеба, память Святополка Окаянного заставляли опустить руку с ножом или кубок с ядом. Более того. На Руси известна была великая сила покаяния. В приливах раскаяния Василий I пытался устроить судьбу своих обнищавших кузенов. На некоторое время они успокаивались, но потом вновь принимались за ту кровопролитную партизанскую войну, которая приносила им если не надежду, то по крайней мере некоторое удовлетворение. Усобица внутри Московского княжеского дома, вспыхнувшая во второй четверти XV века, была психологически подготовлена усобицей внутри Суздальского дома. И тут и там один и тот же ритм событий: возмущение — нетерпение — преступление — раскаяние — опять нетерпение.

В этом отношении весьма наглядна судьба младшей ветви суздальских князей. Племянник Василия I, князь Иван Борисович Суздальский по прозвищу Тугой Лук, родился в 1370 году. После захвата Нижнего Новгорода Василием I в 1393 году он вместе с женой и детьми был сослан.

После тщетных хлопот в Орде и стычек с московскими полками Иван в 1416 году «ударил челом» Василию I. Одновременно с Иваном смирился и покаялся его брат Даниил. В Москве им, а также сыну Ивана Борисовича Александру было даровано прощение. Однако унизительное положение прощённых, но не возвращённых на уделы князей не устраивало гордых Борисовичей. Прежде всего, это был вопрос чести.

Зимой 1418 года братья бежали из Москвы неизвестно куда. Где они скитались последующие годы — неизвестно. Источник сообщает, что по кончине Иван Борисович был похоронен с почётом в главном храме Нижнего Новгорода — Спасо-Преображенском соборе. Очевидно, он был опять прощён Василием I. Более того, в 1418 году сын Ивана Тугой Лук женился на дочери великого князя Московского Василисе (123, 432).

Примириться с суздальскими родичами и ввести их в своё окружение в качестве первого ряда бояр — такова была линия Василия I в этом вопросе. Это был не только политический компромисс, но и компромисс со своей христианской совестью. Время показало успешность этой стратегии. Потомки Семёна Дмитриевича Суздальского, брата жены Дмитрия Донского Евдокии, остались в Москве и стали родоначальниками могущественного боярского клана князей Шуйских.

Путь половинчатых решений, путь компромиссов и уступок — таков был общий стиль политики Василия I. Это был христианский путь, путь наименьшего кровопролития. Князь заботился о спасении своей души. И, вероятно, в этом многого достиг. Однако обратная сторона политики компромиссов состояла в том, что наследник престола, будущий Василий Тёмный, получил от отца такое количество нерешённых проблем, раздражённых самолюбий и эгоистических притязаний, преодолеть которое он оказался не в силах.

Дмитрий Донской первым из московских князей начал рубить головы своим крамольникам боярам. Эти расправы дорого стоили его христианской совести. Но только так он сумел усмирить аристократию и оставить сыну Василию московскую знать единой, как сжатый кулак. Сын Донского Василий I был мягче отца. В итоге его наследие, оставленное сыну, напоминало не кулак, а скорее открытую ладонь...

Василию Тёмному пришлось расплачиваться за доброту отца. И эту дорогую плату вместе с ним суждено было платить всей Русской земле...

* * *

Московский великий князь Василий Дмитриевич был на удивление равнодушен к тому, каким он останется в памяти потомков. Во всяком случае он не заботился о своём летописании. Можно, конечно, объяснить краткость и сбивчивость московских летописей времён Василия I всякого рода неблагоприятными обстоятельствами. Но обстоятельства примерно такого же свойства — войны, пожары, сырость, мыши и т. д. — не помешали тому, что летописание Новгорода первой четверти XV века дошло до нас в цветущем состоянии. Тогда как московское — увы, увы, увы...