Васька путешественник

Выжженная солнцем, жёлтая целинная степь. Сухие метёлки ковыля обтрёпаны ветром. Куда ни глянешь, — всюду одно и то же. От жаркой желтизны больно глазам. Ничего живого не видно. Только степные жаворонки изредка вспархивают из сухой травы. Если б не они, то можно подумать, что здесь всё начисто вымерло, погибло от знойного ветра. За машиной тянется огромный густой хвост пыли. Пыль стелется далеко позади и медленно оседает на придорожный бурьян.

Девочки мои присмирели. Их разморила жара, утомило однообразие. Жена грустно смотрит вдаль и со вздохом произносит:

— Вот так природа! Нечего сказать, — заехали!

Я утешаю: «Подождите, мы ещё не доехали до самого интересного!» Однако мне и самому надоело ждать, — когда же покажется то, о чём так хорошо расписано в книгах и наслышано от разных знающих людей!

Впереди показалось широкое тихое озеро. Дорога идёт прямо к нему и тонет в бледноголубой воде. Но откуда же здесь вода? Ливень, что ли, прошёл? Все мы смотрим на это странное озеро. Оно манит своим туманным зеркалом, обещает прохладу, такую желанную среди раскалённой степи. Машина мчится быстро, но… вода всё так же далека, она как будто уходит от нас. Замечаю по телеграфным столбам, по кустикам бурьяна — что за история?! Вот этот кустик только что был у самого берега, а сейчас мы проезжаем мимо него, но рядом никакой воды нет и в помине, — всё сухо, всё снова жёлто и пыльно. Это был мираж — причуда степной природы, игра нагретого воздуха. Едем дальше, и снова впереди вода, на этот раз — мелкие лужицы разлиты по дороге. Они так же бесследно исчезают, едва лишь автомобиль приближается к ним.

Наконец на далёком горизонте появляется что-то тёмное. Сначала — как маленький кустик, затем расширяется, встаёт зубчатой неровной стеной. Лес! Неужели в самом деле лес? А может быть, — это опять мираж? Нет, лес не убегает от нас, наоборот, он приближается и виден всё лучше, отчётливее. На фоне леса вырисовываются высокая каменная башня с зубцами наверху, белые домики с черепичными крышами. Дорога входит в улицу — улицу-сад. Домов не видно из-за высоких кустов сирени. Над крышами склонились деревья — дубы, ясени, клёны и какие-то ещё — незнакомые. Они шелестят живой зелёной листвой. А где же надоедливый степной ветер? Он запутался, заблудился среди деревьев, кустов и, обессиленный, улёгся у их подножий.

Автомобиль бежит вдоль длинного забора из железной сетки, сквозь неё видно глубокое тихое озеро — настоящее, не призрачное. Утки-кряквы медленно плывут вдоль стены тростников. Откуда-то прилетела пара диких гусей и села на воду, возмутив её гладкую поверхность. На гибкой ветке, склонённой над прудом, сидит малая выпь и чистит свои бурожёлтые пёрышки. Птицы никого и ничего не боятся, даже осторожная выпь и та не обращает никакого внимания на нашу машину. Мои дочери смотрят во все глаза на эту удивительную картину, но вот мы уже миновали озеро — и снова вдоль дороги потянулась стена старого тенистого парка. Над вершинами деревьев целыми роями носятся кобчики — эти шустрые, полезные и милые соколки.

Машина остановилась. Вот и домик, в котором нам предстоит жить. Домик уютный, чистенький, кругом много зелени. Девочки мои совсем развеселились…

— Папа, а здесь хорошо! Честное слово, — недурно!

Первой с машины снимается корзинка с Васькой. Он вылезает из неё всклокоченный, недовольный. Но, отряхнувшись и осмотревшись, кот уверенно идёт на крыльцо и начинает тщательно умываться лапкой. Рабочий, помогающий нам разгружать машину, при виде Васьки удивлённо замирает на месте и восклицает:

— Тю! Вот это котяга! — Занося корзинку в дом, он почтительно обходит Ваську и ещё раз с удивлением оглядывается на него.

Вот уже несколько дней живём мы в степном заповеднике и не перестаём удивляться. Очень уж здесь всё необычно. Мы привыкли считать, — если это заповедник, так значит, в нём сохраняется дикая природа, такая, какой она здесь сложилась за многие сотни, тысячи лет. Её и охраняют для того, чтобы сберечь на будущее всё, как есть, в первобытном виде — почву, растения, зверей и птиц, даже насекомых. Сберегать всё это и изучать без помех. Так и было у нас в Каспийском заповеднике. А тут по-другому.