Ватник

Ватник выпал из машины и тоже сразу отполз, ведя стволом автомата за возможными целями. А не видно никого, в кафе, что ли успели заскочить? Да нет, дверь вроде как заперта, стекла целы. За «девяткой» нарисовалось какое-то шевеление, он, не раздумывая, выстрелил. Судя по вскрику, попал.

Сильно ли, в кого – Бог весть.

Ещё одну очередь примерно туда же. Машина в качестве щита от АКМ вообще не играет, пули её прошивают насквозь, как швейная машинка тонкую ткань. Снова кто-то охнул. Ничего… За то, что вы дома сделали, вас живьём надо варить. В масле, на медленном огне.

В ответ раздался выстрел. Второй. Вот сейчас стреляли из пистолета и по нему. Сзади раздался шлепок, попали в «октавию». Да и хрен с ней, машина – это не важно.

Перекатился из сектора возможного попадания, сам спрятался за дерево. Алихан со своим невидимым визави перестреливались активно, но коротким, по паре патронов, очередями. Экономили и не рисковали.

Снова пистолетный выстрел и, что плохо, не со стороны «девятки», а гораздо правее, из подступавшего к фуд-корту парка. А от «девятки» – короткие плевки автомата. Вот гад, я ж тебя уже достал!

Короткую очередь примерно в ответ. Не попал, разумеется, иди пойми, в кого стрелять, если он и врага не видел. Плюнул на скрытность, вскочил, более-менее согнувшись, побежал вокруг минивэна, заглянул в приоткрытую боковую дверь – пусто, в кабину – тоже никого.

За зелёной «девяткой» умирал человек. Странно звучит, надо думать – подыхал враг, можно и так, конечно, но… Умирал человек. Форменную куртку с надписью «Горэлектросеть» (промахнулись бабки у подъезда чуток, не разглядели точно) он снять успел, а вот в синих спецовочных штанах так и остался. Лежал, приобняв «калаш», скрёб пальцами откинутой в сторону руки по земле, но уже слабо. Отходил уже, что и хорошо.

А рядом стоял Зуб. Стоял, держа на прицеле Дмитрия, щерился гнилыми пеньками во рту:

– Не ждал, русачок? А это я… – голос мерзкий, писклявый, но враг опасный. – Бросай волыну!

И тут в голове Дмитрия как щёлкнуло: вспомнил камеру, разговор, приступ.

– Пауки сзади, Зуб! Пауки! Жирные, мохнатые, так и жгут тебе голову!

Зуб обернулся, начал причитать что-то, но тут уж – кто кого: Ватник полоснул очередью, стараясь попасть в голову. Попал – куда он с полутора метров денется. Так и лопнуло, как арбуз уронили. Зуб отшатнулся, пальцем спусковой крючок задел, но эти выстрелы – уже в небо, словно мстил там кому-то. Упал. Дмитрий подскочил ближе, стараясь не наступать в кровь – и так весь перемазан Маринкиной, но это другое, совсем другое, – и выстрелил ещё раз. Мятую, всю в клочьях неровно росших волос голову разнесло окончательно.

А сзади снова выстрелы. Ну, по крайней мере, Алихан оставшегося на себя оттягивает, не даёт никуда деться, всё хлеб.

– Чтоб вы все сдохли, суки! Все!

Дмитрий побежал в парк, петляя между деревьями: не по тропинке, а так, по прямой. Где искать злую бабу с польской фамилией, в каких зарослях – кто её знает. Могла бы ещё выстрелить: попасть в него почти не реально, зато направление бы задала.

Вон что-то мелькнуло впереди. Человек это? Край одного из аттракционов, на зады которых он сейчас и выходил? Просто кусок ткани?

Над ухом свистнуло, потом уже он услышал негромкий пистолетный выстрел. Человек. Ещё как человек, если эту мразь вообще можно отнести к роду людскому. Не все говорящие и на двух ногах – люди, прости Господи за мысль эту, но ведь правда.

Ответил ей короткой автоматной очередью, пока боёк не стукнул впустую. Всё. А запасного магазина не было, не прихватил. Что ж всё так-то… В голове шумело, к глотке подступала тошнота, гуляя кислым комом то вверх, то вниз. После контузии лечиться надо, покой и отдых, а он вот по парку мечется. Маринка ругать будет…

Нет. Уже не будет.

Дмитрий бросил разряженный автомат в сторону, потом заберёт. Или за ним подберут – как жизнь сложится, в общем. Достал пистолет и выстрелил туда ещё раз, в направлении мелькнувшей среди деревьев фигуры. Главное, чтобы в эту часть «Шырока-лэнда» посторонних не понесло, ещё зацепит ни в чём не повинного человека.

Кстати, теперь надо патроны считать. В магазине «глока» их семнадцать, вот уже минус один. Не автомат, палить, не глядя, не надо, со своей увечной левой рукой в рукопашной он сейчас не боец.

Двинулся короткими перебежками, от дерева к дереву, настороженно поводя пистолетом. Снова выстрел: вон она, возле ограды какой-то карусели, теперь видно. Здоровенное горизонтальное колесо, рама, возвышалось летающей тарелкой над парком, над верхушками деревьев и низкой, по сравнению с ним, оградой, хотя и в заборе было метра три высоты.

Выстрелил дважды, не попал. Рука тряслась как в лихорадке, подпёр правую левой, ещё выстрел – снова мимо. Тонкая фигурка в чёрном облегающем комбинезоне на манер мотоциклетного, дернулась и пропала. Калитка там какая-то, явно, через забор не прыгала – он бы заметил.

Осталось тринадцать патронов. Считать, считать…