Вацлав Нижинский. Новатор и любовник

P.S. К вашему сведению, после нашего первого обсуждения я послал телеграмму в Нью-Йорк: «Надеюсь заполучить Шаляпина три Мефистофеля, три Цирюльника» — и получил следующий ответ: «Вопрос с Шаляпиным необходимо решить в течение десяти дней. Более позднее решение сделает изменение планов невозможным. Гатти-Казацца».

Итак, Дягилев и Астрюк снова стали друзьями — их сотрудничество было необходимо, чтобы Русский балет вновь испытал свою судьбу. Новый соратник, Дмитрий де Гинцбург, заплатил долг Дягилева Астрюку. Но по-прежнему судьба обоих сезонов зависела от Шаляпина. 5 января 1910 года Астрюк направил Робера Брюсселя в Россию, чтобы поговорить с великим певцом и заручиться его поддержкой. Брюссель с радостью ухватился за возможность снова увидеть свою любимицу Карсавину, хотя понимал, что редактор «Фигаро» Гастон Кальмет будет недоволен, если он слишком задержится. Ход переговоров можно проследить по тексту телеграмм, которыми обменивались Брюссель из Петербурга и Москвы и Астрюк из Парижа, а некоторые были адресованы барону Эльтеру, секретарю великой княгини Марии Павловны, в Петербург и Шаляпину в Москву.

Робер Брюссель из Петербурга Габриелю Астрюку в Париж, 8 января 1910 года:

«Прибыл благополучно. Иван (Шаляпин. — Р. Б.) в Москве. Бродяга (Дягилев. — Р. Б.) настаивает, чтобы мы поехали в понедельник вечером. Иван решительно возражает против „Чертенка“ („Мефистофеля“. — Р. Б.). Причины: само произведение, декорации и состав исполнителей. „Дон Карлос“ Верди более приемлем. Может быть великолепно. Посоветуйтесь с Луи по поводу ангажемента. Мелани (Кшесинская. — Р. Б.) не уверена. Пытаюсь устроить так, чтобы меня представили Жаклин (великой княгине Марии Павловне. — Р. Б.). Увидел копию инструкций слишком поздно. По вине Валета (Кальвокоресси. — Р. Б.). Пришлите 500. Телеграфируйте. Робер».

Робер Брюссель из Петербурга Габриелю Астрюку в Париж, 9 января 1910 года:

«Бродяга болен. Надеюсь уехать в понедельник вечером. Видел Любовь (Павлову. — Р. Б.), Разум (Карсавину. — Р. Б.). Долго беседовал с Мелани, которая колеблется. Видел Жозефа (великого князя Андрея. — Р. Б.). Будем обедать. В понедельник узнаю дату аудиенции у Жаклин. Написала ли Шевинье? Увижу министра торговли и, возможно, Эмиля (великого князя Сергея. — Р. Б.). Ситуация осложнилась. Ваша репутация на высоком уровне. Сожалею об огромных расходах. Если вы не одобряете, можно прийти к частному соглашению. Если задержусь, упросите Барту объяснить Кальмету, что я полезен здесь для „Фигаро“. Крайне обеспокоен по поводу Сарро и Ниццы. Не могу писать, нет ни одной свободной минуты. Болен, холодно, 22 градуса. Подтвердите свое одобрение. С любовью Робер».

Габриель Астрюк из Парижа барону Александру Эльтеру в Петербург, 10 января 1910 года:

«Мадам Литвин посоветовала мне телеграфировать вам, чтобы ускорить решение существующих трудных проблем. Хотелось бы со всей почтительностью заверить ее императорское высочество, что я сделаю все возможное, чтобы обеспечить полное согласие в надежде, что Русский сезон ожидает такой же триумф, как и в прошлом году. К сожалению, итальянский сезон зависит не только от меня. Сейчас все упирается в Шаляпина. Если он согласится петь Мефистофеля, все в порядке. Надеюсь, что с Литвин, исполняющей партию Маргариты, итальянская постановка соединит вместе две славы русского театра. Габриель Астрюк».

Фелия Литвин из Парижа барону Александру Эльтеру в Петербург, 10 января 1910 года:

«Привет и наилучшие пожелания в Новом году. Посоветовала Астрюку телеграфировать вам. От души благодарю, если соглашение возможно. Фелия».

Габриель Астрюк из Парижа Роберу Брюсселю в Петербург, 10 января 1910 года:

«Послал очень важную телеграмму о Шаляпине Эльтеру для передачи великой княгине. Постарайтесь с ним встретиться завтра утром на Мойке, 25. Габриель».

Габриель Астрюк из Парижа Роберу Брюсселю в Петербург,

10 января 1910 года:

«Во-первых, предупреди Бродягу, что соглашение расстроится, если юрист не заплатит 20 000 сегодня же. Во-вторых, Нью-Йорк телеграфирует, что принятие важных решений задерживается в ожидании ответа Ивана. Они настаивают на необходимости решения в течение трех дней. Поезжайте в Москву один, если Бродяга болен. Потратьте столько, сколько необходимо, но в пределах разумного. Не беспокойтесь о Кальмете и Ницце. Благодарю. Наилучшие пожелания. Посылаю 500 телеграфом. Астрюк».

Робер Брюссель из Петербурга Габриелю Астрюку в Париж,

11 января 1910 года: