Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

Максимиллиан отодвинул в сторону две стопки книг и сквозь очки в черной пластмассовой оправе уставился на Джо. Пальцы его сплелись в большой, пронизанный вздутыми венами клубок.

— Ну что там у тебя стряслось на этот раз? И убери-ка ноги со стола.

Джо послушно опустил ноги на пол.

— Я только что потерял Морганту.

— А почему бы тебе не пойти и не пожаловаться на свои любовные неудачи кому-нибудь другому? — Максимиллиан откинулся назад и сам взгромоздил ноги на стол. При этом две толстенные книги свалились на пол. Каблуком он задел хрустальное пресс-папье, оно отлетело на край стола и непременно бы разбилось, если бы Джо ловко не подхватил его.

— Спасибо,— сказал Максимиллиан.

Но Джо не торопился ставить его на стол; вместо этого он с любопытством стал разглядывать сверкающие хрустальные грани. В глубине, за искорками отражавшихся в них свечей, расставленных по комнате тут и там, серебрилась какая-то рябь, словно на поверхности воды, за ней угадывалось нечто, похожее на мост, теряющийся во тьме, и, кажется, заросли кустарника, меж ветвей которого выглядывало чье-то лицо, обрамленное шапкой волос... и с черной повязкой на одном глазу.

Внимание Джо отвлек какой-то грохот внизу, завершившийся двумя гулкими ударами. Язычки пламени, окруженные светлыми восковыми воротничками, заплясали.

Максимиллиан убрал ноги со стола. Оба одновременно посмотрели на пол.

Из-под стола выскочил золотой скорпион, обежал вокруг одной из упавших книг, стоящей вертикально, раскинув крылья обложки, и исчез за пьедесталом, подпирающим голову какого-то безвестного старца.

— Послушай... что это у тебя за штука? — спросил Джо, взвешивая на ладони кусок хрусталя.

— Это? — Максимиллиан поднял глаза. Брови его сошлись на переносице.— Если смотреть внимательно, там в глубине виден мост перед главными воротами.

— Я так и думал.— Джо резко повернулся и что есть силы швырнул пресс-папье в стену.

Оно глухо ударилось о толстую портьеру, та содрогнулась, от нее отделилась плотная стена пыли и тут же стала разрушаться; отдельные куски ее на глазах превращались в огромных серых драконов, те в свою очередь распадались, плодя грифов размерами поменьше, а эти последние, наконец, рассыпались на крохотных летучих мышей, которые немедленно и бесследно исчезли неизвестно куда. Пресс-папье бухнулось на сваленный в кучу гобелен и зацокало по доскам пола к столу.

Максимиллиан подобрал его, положил перед собой и, упершись локтями в ручки кресла, наклонился над кристаллом. Внимательно рассмотрев его со всех сторон, он произнес:

— Ты что, в самом деле расстроился из-за Морганты?

Он выпрямился, достал свою пенковую трубку и набил ее табаком из стоящей рядом коробки, выполненной в виде головы бабуина. Желтые глаза зверя поднялись кверху, следуя за его рукой, пару раз моргнули и снова скрестились на плоском, черном и, похоже, вечно влажном носу. Но Джо-то было хорошо известно, что бабуин сделан из шеллака.

— Ладно, рассказывай.

— Макс,— отозвался Джо,— ведь ты знаешь, и прекрасно знаешь, что ты — всего-навсего плод моего воображения. Ну почему ты никак не хочешь с этим согласиться?

— Потому что все наоборот: это ты — плод моей фантазии.

Максимиллиан втянул в трубку цветок пламени, распустившийся на конце спички. Выпустив несколько густых клубов дыма, он погладил большим пальцем чашку трубки.

— Но я бы хотел поговорить с тобой о Морганте. Ты и в самом деле не хочешь попробовать еще раз?

— Нет.

— Послушай, Джо...

— Макс, я наконец все понял. Когда-то очень давно мне пришла в голову фантазия создать нечто такое, что я уже никогда не смогу уничтожить. Я был тогда очень одинок. Мне хотелось, чтобы рядом оказался хоть кто-то совершенно непохожий на меня. Я взял и создал Максимиллиана. И уже никак больше не мог от него избавиться. Вдобавок я заставил себя забыть, что это именно я сотворил его...

— Ты это серьезно, Джо? Но ведь все было как раз наоборот: это я сотворил тебя! И прекрасно помню, как я это делал. И даже помню время до того, как тебя тут не было.

— Но неужели ты не понимаешь, что это именно я велел тебе помнить об этом?

— Послушай, Джо, посмотри на себя, на кого ты похож! Ходячая нелепость! Начиная с того, что ты с утра и до вечера грохочешь вверх и вниз по лестницам, и кончая этим твоим диким нарядом. Разве подобный кретин может быть настоящим?

— Ты так думаешь, Макс, потому, что не способен постичь, как люди могут совершать неординарные поступки, это просто не укладывается у тебя в голове, ведь у тебя там все мозги давно высохли... Ты же сам не раз признавался мне в этом. А раз так, тогда скажи, как ты сам можешь считать себя настоящим?

— Ну что же, неплохой вопрос!

— Если ты утверждаешь, что именно ты сотворил меня, тогда почему ты не уничтожишь меня, как я уничтожил Морганту?

— Потому что я, в отличие от тебя, умею держать себя в руках.