Вавилон

— Страшно, не так ли? Подумай, почему это страшнее, чем нож? — Гриффин не убрал руку. — Это говорит о том, что я готов убить тебя, и все, что мне нужно сделать, это нажать на курок. Я могу убить на расстоянии, без усилий. Пистолет избавляет убийство от тяжелой работы и делает его элегантным. Он сокращает расстояние между решимостью и действием, понимаете?

— Ты когда-нибудь стрелял в кого-нибудь? — спросил Робин.

— Конечно.

— Ты в них попадал?

Гриффин не ответил на вопрос.

— Ты должен понять, где я был. Там не все библиотеки и театры дебатов, брат. На поле боя все выглядит иначе.

— Вавилон — это поле боя? — спросил Робин. — Была ли Иви Брук вражеским комбатантом?

Гриффин опустил пистолет.

— Так вот на чем мы зациклились?

— Ты убил невинную девушку.

— Невинную? Это то, что сказал тебе наш отец? Что я хладнокровно убил Иви?

— Я видел этот бар, — сказал Робин. — Он у меня в кармане, Гриффин.

— Иви не была невинным свидетелем, — усмехнулся Гриффин. — Мы пытались завербовать ее в течение нескольких месяцев. Это было сложно, потому что она и Стерлинг Джонс были так близки, но если у кого-то из них есть совесть, то это должна была быть она. Или мы так думали. Я провел месяцы и месяцы, обсуждая все с ней в «Витом корне», пока однажды вечером она не решила, что готова, что она в деле. Только все это было подстроено — она все это время разговаривала с констеблями и профессорами, и они разработали план, чтобы поймать меня на месте преступления.

Она была блестящим актером, понимаешь. У нее была такая манера смотреть на тебя, широко раскрытыми глазами, кивать, как будто ты ей симпатизируешь. Конечно, я не знал, что это все спектакль. Я думал, что у меня появился союзник — я был в восторге, когда она вроде бы пришла в себя, — но после всех, кого мы потеряли в Бирме, я чувствовал себя очень одиноким. И Иви была так умна в этом. Задавала все эти вопросы, гораздо больше, чем ты, и говорила так, будто просто хотела знать, потому что была в восторге от того, что присоединилась к этому делу, потому что хотела узнать все способы, которыми она может помочь.

— Тогда как ты узнал?

— Ну, она не была такой умной. Если бы она была умнее, то не стала бы скрываться, пока не оказалась бы в безопасности.

— Но она сказала тебе. — У Робин скрутило живот. — Она хотела позлорадствовать.

— Она улыбнулась мне, — сказал Гриффин. — Когда прозвучала сирена, она усмехнулась и сказала, что все кончено. И я убил ее. Я не хотел этого. Ты мне не поверишь, но это правда. Я хотел напугать ее. Но я был зол и напуган — а Иви была злобной, ты знаешь. Если бы я дал ей шанс, я все еще думаю, что она могла бы сначала ранить меня.

— Ты действительно в это веришь? — прошептала Робин. — Или это ложь, которую ты придумываешь, чтобы спать по ночам?

— Я прекрасно сплю. — усмехнулся Гриффин. — Но тебе нужна твоя ложь, не так ли? Дай угадаю — ты говоришь себе, что это был несчастный случай? Что ты не хотел этого?

— Я не хотел, — настаивал Робин. — Это просто случилось — и это было не специально, я никогда не хотел...

— Не надо, — сказал Гриффин. — Не прячься, не притворяйся — это так трусливо. Скажи, что ты чувствуешь. Мне было хорошо, признай это. Сама сила была так хороша...

— Я бы вернул все назад, если бы мог, — настаивал Робин. Он не знал, почему было так важно, чтобы Гриффин поверил ему, но это казалось последней чертой, которую он должен был держать, последней правдой, которую он должен был сохранить о своей личности. Иначе он не узнавал себя. — Я бы хотел, чтобы он жил...

— Ты не это имеешь в виду. Он заслужил то, что получил.

— Он не заслуживал смерти.

— Наш отец, — громко сказал Гриффин, — был жестоким, эгоистичным человеком, который считал, что любой, кто не был белым и англичанином, был меньше, чем человек. Наш отец разрушил жизнь моей матери и позволил погибнуть твоей. Наш отец — один из главных организаторов войны против нашей родины. Если бы он вернулся из Кантона живым, парламент сейчас бы не дебатировал. Они бы уже проголосовали. Ты купил нам дни, возможно, недели. Ну и что с того, что ты убийца, брат? Мир лучше без профессора. Перестань дрожать под тяжестью своей совести и возьми этот чертов кредит. — Он повернул пистолет и протянул его рукояткой вперед Робину. — Возьми.

— Я сказал нет.

— Ты все еще не понимаешь. — Нетерпеливо, Гриффин схватил пальцы Робина и сжал их вокруг ручки. — Мы вышли из сферы идей, брат. Мы на войне.

— Но если это война, то ты проиграл. — Робин по-прежнему отказывался брать пистолет. — Ты никак не можешь победить на поле боя. Ваши ряды — это сколько, пара дюжин? Максимум? И вы собираетесь выступить против всей британской армии?