Вавилон-Берлин

– Не думаю. Очень маловероятно, что если в автомобиле находят кого-то с превращенными в месиво руками и ногами, то все решат, что он мог самостоятельно управлять машиной, ты не находишь?

– Нет, если автомобиль врезался в дерево и водитель целиком превратился в месиво. Возможно, таков и был их первоначальный план, но потом машина неожиданно изменила направление, ударившись в бордюрный камень. Задуманное не удалось. Но было уже поздно: автомобиль угодил в канал.

Рат вспомнил, что машина ободрала кору на дереве.

– А почему они выкопали труп Кардакова? – спросил он. – Это тоже было нечто вроде неудавшейся дезинформационной кампании?

– Почему неудавшейся? Они ведь тем самым довольно успешно выставили полицию на посмешище. Прежде всего, нового героя инспекции А. Они превратили его в шута горохового.

– Возможно. Я только задаюсь вопросом, какой у них был в этом интерес. Ведь русские вообще не входили в круг интересов инспекции А – напротив, за неделю до этого они были освобождены. Какой им был смысл выставлять полицию на посмешище?

– Откуда мне знать? Я сотрудник полиции нравов, а не следователь убойного отдела.

– Ты знаешь это совершенно точно: у их заказчика появились проблемы. Речь идет о полицейском, который убил своего коллегу и который заметил, что его старый друг все больше ему досаждает. Кроме того, у него возник конфликт с одним объединением. И тогда этот полицейский решил иначе использовать не только это объединение и создать коллеге проблемы, но также и полицию, и прежде всего – нового героя инспекции А, как ты его назвал.

– Назовем его лучше шутом гороховым, мне это нравится больше…

– Глупо только, что этот шут гороховый так просто не отступит. Он непременно намерен доказать виновность сотрудника по уголовным делам в убийстве своего коллеги.

– Каждый позорится как может. Как я уже сказал, я советовал бы тебе немного отдохнуть. Довольствуйся тем, что у тебя есть. Я ведь тебе только что уже сказал, что хорошего ты можешь доложить начальнику полиции.

– Ты готов то же самое сказать и перед судом?

– Зачем? Это все лишь догадки. Опытный сотрудник по уголовным делам дает совет молодому поколению. Доказательства ты должен добыть сам. Это ты ведь у нас следователь убойного отдела, а я работаю в инспекции Е.

– Я мог бы использовать показания против тебя. В качестве доказательства того, что ты был с русскими заодно. А также с Йозефом Вильчеком. Что ты охотишься за золотом, что ты хочешь на вырученные от его продажи деньги приобрести оружие для «Стального шлема», что уже несколько лет вы вместе с Руди Шеером переправляете оружие из резервов полиции в вашу неформальную армию, в штурмовые отряды и черт знает куда еще.

– И потом еще также в «Рот фронт», да? – Вольтер громко рассмеялся. Он снял шляпу и вытер носовым платком мокрый от пота лоб. – Для наркозависимого фараона ты слишком широко разеваешь пасть, – добавил он.

– Я всего лишь хотел предупредить тебя, что тебе конец, – возразил Рат. – Ты напрасно замочил Йенике. Если у тебя это получилось с Тизом, это не значит, что получится и во второй раз.

– Мне конец? – Бруно усмехнулся, но у него был такой вид, что казалось, будто он хотел нанести удар. – Ты сегодня уже смотрелся в зеркало, Гереон? Ты думаешь, что суд поверит употребляющему кокаин полицейскому, который кого-то застрелил и неумело попытался это скрыть?

– Я никого не застрелил.

– Ты застрелил кого-то в Кёльне, уже забыл? И ты отправил на тот свет Йозефа Вильчека. Иначе зачем бы тебе было нужно отдавать баллистикам другую пулю? Это мог быть только ты.

– То, что ты мне только что сказал, было признанием в убийстве. Признанием того, что ты убил Йенике.

– Перестань же, наконец, нести чепуху!

– Ты знаешь, что Йенике был убит из «Лигнозе» Краевски. Потому что ты сам нажимал на спусковой крючок!

– В моем арсенале такого пистолета, во всяком случае, нет, господин комиссар! Смотрите сами не вляпайтесь во что-нибудь, из чего не сможете выбраться.

– Ты вообще-то знаешь, зачем стал полицейским?

– По той же причине, по которой я им все еще остаюсь. Чтобы поддерживать правопорядок, чтобы бороться с теми, кто хочет все это разрушить. А ты? Зачем ты стал полицейским? Потому что так велел папа?

Рат проигнорировал эту колкость.

– У меня совсем простая причина, – сказал он. – Я стал полицейским, чтобы такие свиньи, как ты, не ушли от наказания.

– Наказание мы заслужили все. Ты ведь католик и должен это знать.

– Я могу пойти на исповедь.

– Тогда сделай это. – Вольтер злорадно ухмыльнулся. – Только не притворяйся, что у тебя меньше грехов, в которых ты хочешь исповедаться, чем у меня!

– Ты не очень-то хорохорься! При желании я могу тебя урыть.