Вдали от безумной толпы

– Но подумайте! Из доброты и снисхождения хотя бы подумайте, если не желаете сейчас быть моей женою! Боюсь, я для вас стар, но поверьте: я способен об вас позаботиться лучше многих мужчин ваших лет. Не жалея никаких сил, я стал бы вас оберегать и лелеять – о, это я могу вам обещать! Вы не будете знать никаких забот, никаких хлопот по хозяйству. Жизнь ваша станет легка, мисс Эвердин. Я найму человека, чтобы управлял молочной фермой (мне это вполне по средствам), в сенокос вам даже из дому выходить не придется, не придется думать о погоде в пору жатвы. Я привык к своей коляске, в которой ездили еще мои бедные родители, но, если она вам не нравится, я ее продам, а у вас будет собственный экипаж, запряженный пони. Не могу вам передать, насколько вы выше в моих глазах, чем всякая другая идея или вещь! Никто не знает – знает только Бог, – как много вы значите для меня!

Молодое сердце Батшебы преисполнилось сострадания к этому человеку, который чувствовал так глубоко и изъяснялся так просто.

– Не говорите этого! Прошу вас! Мне больно слышать, что вы испытываете ко мне такую любовь, когда я сама ничего к вам не испытываю. И я боюсь, мистер Болдвуд, как бы нас не заметили. Давайте покамест все это оставим. Я не могу сейчас связно размышлять. Я не ждала от вас подобных слов. О, как же я дурно поступила, причинив вам такие терзания!

Страстность Болдвуда и взволновала, и испугала Батшебу.

– Тогда скажите, что не отказываете мне решительно, что ваше «нет» еще не окончательное…

– Не могу.

– Вы позволите мне позднее снова заговорить с вами об этом?

– Да.

– Позволите мне об вас думать?

– Да, полагаю, вам можно думать обо мне.

– И надеяться?

– Нет, не надейтесь! Идемте же отсюда.

– Завтра я снова приду к вам.

– Нет, прошу вас, не нужно. Дайте мне время.

– О, сколько пожелаете! – с чувством ответил Болдвуд. – Теперь я стал счастливее.

– Напрасно! Умоляю вас, не становитесь счастливей, если счастье для вас непременно значит мое согласие. Будьте таким, как обыкновенно, мистер Болдвуд. Мне надобно подумать.

– Я буду ждать, – сказал он.

Она повернулась и зашагала прочь. Болдвуд опустил взгляд и долго стоял, словно не ведая, где находится. Наконец сознание действительности вернулось к нему, как боль от раны, которой сперва не чувствуют в пылу схватки. Тогда ушел и он.

Глава XX Дилемма. Точение ножей. Ссора

«Он предложил мне все, чего я только могу пожелать. Выходит, он человек добрый и бескорыстный», – размышляла Батшеба.

В действительности Болдвуд, был ли он добр или зол по природе, не выказал здесь никакой доброты, ибо, возлагая обильнейшие жертвы на алтарь чистейшей любви, любящий потворствует собственному желанию, а отнюдь не проявляет щедрость.

Не питая к Болдвуду ответных чувств, Батшеба по прошествии некоторого времени сумела трезво обдумать его слова. То, что он ей предложил, всякая женщина ее положения, да и иная светская дама приняла бы с восторгом и с гордостью объявила бы о своей удаче. Как ни посмотри (хоть с политической точки зрения, хоть с сердечной), одинокой девице следовало выйти замуж, и лучшего жениха, чем обстоятельный, всеми уважаемый и небедный человек, было не сыскать. Жил он поблизости, имел немалое состояние, а уж достоинств так даже в избытке. Будь у Батшебы хотя бы малейшее желание сделаться чьей-то женою, отвергнуть Болдвуда ей не позволил бы разум, к коему она часто прибегала, дабы оградить себя от собственных капризов. Болдвуд составил бы ей прекрасную партию; она ценила его и испытывала к нему симпатию и все-таки не хотела быть его супругой. Мужчины, пожалуй, женятся чаще всего потому, что без женитьбы нельзя обладать женщиной, а женщины позволяют мужьям собой обладать, потому что без этого не бывает законного супружества. Стремясь к разным целям, обе стороны используют одно и то же средство. Однако Батшеба не испытывала свойственного ее полу осознанного стремления к замужеству, к тому же положение, в котором она находилась, было ей пока вновь: недавно став полновластной хозяйкой фермы и дома, она еще не пресытилась этой ролью.

Сейчас Батшебу снедало беспокойство, ведомое лишь немногим и оттого делающее ей честь: она не только противопоставляла возможную выгодность союза с Болдвудом своему нежеланию выходить за него замуж, но еще и чувствовала себя обязанной честно принять последствия игры, которую затеяла по собственной воле. Сказав себе, что отказать Болдвуду будет невеликодушно, она тут же прибавила, что не сможет за него выйти, даже если от этого будет зависеть спасение ее жизни.

Прозорливая, как королева Елизавета, и страстная, как Мария Стюарт, Батшеба часто с крайнею осмотрительностью совершала в высшей степени смелые шаги. Нередко в уме этой молодой женщины рождались мысли, являвшие собою безукоризненные силлогизмы… увы, они всегда оставались только мыслями. Неразумные же порывы были немногочисленны, зато, к несчастью, гораздо чаще переходили в область действия.