Вдохновленные розой

Жан де Мен (поэт, филолог, доктор богословия, ок. 1240/1250—1305 гг.) выступает с позиций толкования любви в рамках размышлений Платона в «Пире» о двух сущностях Афродиты (высокой, небесной и низменной, земной) и воздействия на эротический контекст розы образа богини Венеры (римского варианта Афродиты). Изображение розы Жана де Мена переходит в область земную, плотскую. Большую роль в сюжете о завоевании розы или соединении влюбленного с розой во второй части играет Природа, воспринимаемая Жаном в рамках платонического образа творящей природы у Алана Лилльского в «Плаче Природы». Большое воздействие на миропонимание Жана оказывает городская культура XII–XIII вв. с ее университетами, цехами, мастерскими, развитием торговли. Эта культура, вылившаяся в создание таких жанров, как фаблио, фарсы, животный эпос, поэзия вагантов, противостоит культуре замковой, куртуазной. Любовный концепт в городской культуре из высокого куртуазного служения превращается в плотское чувство, хотя и не приближается к реалистичному воспроизведению любовных отношений, основываясь на более грубом, эротичном, простонародном восприятии аллегорий, мифов, поэтических сюжетов античности, Библии и более ранней средневековой европейской литературы.

Трувер Гильом де Лоррис ориентируется на античное восприятие розы как аллегории или олицетворения прекрасной женщины. Образцом общей концепции произведения для Гильома стали такие тексты, как «Утешение философией» Боэция, «Психомахия» Пруденция, «Сон Сципиона» Макробия, где главными темами являются сновидение и взаимодействие героев с аллегориями. Также немалое значение имеет для него мотив из персидской поэзии о соловье и розе. В самом начале повествования он намекает на восточное происхождение розы, ибо живет она в прекрасном майском саду, посреди «индийских и персидских цветов» («de flors indes et perses»³⁹).

+++

Источником заимствования образа девы-розы мог также служить «Роман об Александре» (1160–1165), начатый Альбериком из Бриансона (Безансона) в первой трети XII в. и продолженный Александром Парижским в 1180-е гг., где в третьей ветви, повествующей о чудесах Востока, возникает образ сада дев-цветов. Гильом упоминает Александра Македонского в главе «Куртуазное общество», что косвенно подтверждает возможность аллюзии трувера на указанное произведение.

Образ дев-цветов в зачарованном лесу из «Романа об Александре» восходит к мотивам античной мифологии. Например, Венера у Лукреция в поэме «О природе вещей» изображалась как богиня плодородия, вечной весны. Подобные эпитеты Венеры исходят из греческих определений Афродиты в текстах Гомера (в «Одиссее» и «Гимнах Гомера»): «Афродита в садах», «священносадовая», «Афродита в стеблях», «Афродита в лугах»⁴⁰. Средневековые авторы периода Жана де Мена знали об античных (греческих) символико-атрибутивных семантиках по латинским текстам. Афродита, или ее римский аналог – Венера, всегда окружена розами, миртом, анемонами, фиалками, нарциссами, лилиями. Афродита отождествляется с восточными богинями плодородия: финикийской Стартой, вавилоно-ассирийской Иштар, египетской Исидой. В «Плаче по Адонису» Биона из Смирны (III–II вв. до н. э.) описывается сцена гибели Адониса: Афродита оплакивает юношу и превращает его в цветок, окропив нектаром пролитую кровь. Также юношу оплакивают хариты и мойры, из крови Адониса вырастают розы, а из слез Афродиты – анемоны (ветренецы). В варианте Овидия из крови Адониса вырастают «цветы цвета крови». Венера также связана с весной, садами, цветением, роза считается ее цветком-атрибутом. Известен миф о появлении этих цветов из крови Венеры. Ритуалы Адониса (адонии) стали частью праздника розалий в эпоху римских императоров⁴¹.

Образ дев-цветов в зачарованном лесу отражает и восточную тему. Более того, Греция периода завоеваний Александра Великого оказала большое влияние на персидскую литературу, в том числе, возможно, греческий культ розы мог объединиться с внутренними поэтическими традициями Ближнего Востока. В персидской поэзии роза, цветок на кусте, сопоставляется с возлюбленной, с прекрасной девушкой. Большое значение имеет мотив соловья и розы в саду. Ярким примером подобного мотива являются образы Лейлы и ее возлюбленного из поэмы «Лейли и Маджнун», которая, подобно «Роману о Розе», переписывалась несколько раз Абу Абдаллахом Рудаки (858–941), Низами Гянджеви (1141–1209), Саади (1210/1219-1292/93), Алишером Навои (1441–1501), Джами (1414–1492), Физули (1494–1556) и некоторыми другими авторами. Тот же мотив прослеживается в «Гансе и Лубне», «Кутаире и Аззе», «Антаре и Абле» и многих других версиях знаменитой поэмы.

Страница «Романа о розе». Фландрский манускрипт (ок. 1490–1500)