Вдохновленные розой

«Паж Иродиады. Посмотри на луну. Странный вид у луны. Она как женщина, встающая из могилы. Она похожа на мертвую женщину. Можно подумать – она ищет мертвых…

Молодой сириец. Как царевна бледна! Я никогда не видел, чтобы она была так бледна. Она похожа на отражение белой розы в серебряном зеркале»⁴⁵ (пер. К. Бальмонта).

Но неожиданно возникает и другая белая роза, словно реабилитирующая этот цвет и подразумевающая Саломею. Влюбленная в Иоканаана Саломея сопоставляет самого узника с этим же цветком:

«Саломея. Иоканаан! Я влюблена в твое тело! Твое тело белое, как лилия луга, который еще никогда не косили… Розы в саду аравийской царицы не так белы, как твое тело. Ни розы в саду царицы аравийской, благоуханном саду царицы аравийской, ни стопы утренней зари, скользящей по листьям, ни лоно луны, когда она покоится на лоне моря… Нет ничего на свете белее твоего тела. Дай мне коснуться твоего тела!» (пер. К. Бальмонта)

Таким образом, в тексте Уайльда парадоксально репрезентируются сразу две абсолютно разные, противоречащие друг другу белые розы. Они отличаются друг от друга тем, что роза-Саломея – неживая роза, она отражение луны, ночная иллюзия, а Иоканаан – «белая роза из аравийских садов». Роза-Саломея символизирует смерть, прежде всего смерть самого Иоканаана, в которого, точнее, в прекрасное тело которого, царевна до безумия влюблена. Роза-Иоканаан – это символ вечной жизни. Его белая роза говорит о том самом наивысшем свете, розе Эмпирея, «небесной розе», ослепительном свечении, описанном Данте в завершающей части «Рая».

В творчестве представителя позднего декаданса Октава Мирбо роза является образом-метаморфозой демонических женщин в романах «Дневник горничной» и «Сад пыток». От мрачных роз у Малларме и Уайльда женщина-цветок Мирбо отличается тем, что она – чудовище из реальной жизни, а не царевна из старинной легенды.

В романе «Дневник горничной» образ этого «цветка зла» связан с хозяйкой поместья Приерэ, стареющей госпожой Евфразией Ланлер, которую горничная сравнивает с розой, внешне сохранившей привлекательный вид, но внутри которой угадывается гниение: «Это роза⁴⁶ снаружи, но внутри, да, она гнилая» (перевод наш. – С. Г.)⁴⁷. Это не старость, а именно смерть и разложение.

Госпожа Ланлер становится символом зажиточной буржуазии, «новой аристократии», в жизни которой Мирбо наблюдает пустоту, бессмысленность, лицемерие. Он чувствует агонию того уклада, который был когда-то заложен родителями Евфразии и Исидора, мужа госпожи Ланлер, на заре XIX в. Отец Евфразии был мэром Мениль-Руа, отец Исидора – крупным фабрикантом и банкиром. Исидор промотал наследство отца, Евфразия боялась разориться, поэтому установила в поместье строгие правила экономии, которые в первую очередь распространялись на ее супруга, которому Евфразия лишь изредка выдавала карманные деньги.

Поместье Приерэ напоминает большой разлагающийся организм. Евфразия – центр этого разложения, этого гниения. Горничную поражает убогость мебели, дряхлость лестниц, пола, стен, но также она наблюдает и за нравственным разложением как хозяев, так и слуг поместья. Разложение (в том числе гнилая суть розы) – это символ разочарования в некогда прекрасных идеалах революции. Новая буржуазная аристократия ничем не отличается от прежней – монархической: под внешним лоском таится духовный распад.