Вдоль берега Стикса

На алькиных глазах удачный выстрел испепелил сразу шестерых чертей, бежавших одной шеренгой в сторону защитного рва. Бревно, которое они несли, при попадании молнии лопнуло вдоль и почернело. Блиц и доннер довольными возгласами встретили удачное попадание, быстро укрылись за бруствером от полетевших снизу стрел и занялись засыпкой в «яйцо» новой порции синего порошка.

Всё бы хорошо, не отвечай враги копьями, стрелами и дротиками чертовски метко. Потери, пусть пока и небольшие, были уже во всех бастионах. Рыжий Тифот ругался на раненых, а еще больше — на здоровых, проявлявших безрассудство и неосторожность. Но громче всего он орал на сигнальщиков, чтобы те скорее подавали команды рейдовым бригадам.

На самого себя требование соблюдать осторожность воевода не распространял. Постоянно торчал на самых горячих участках, высовывался из бойниц, оценивая обстановку и отдавая быстрые короткие приказы тому или иному отряду. Его стараниями гарнизон, улучая удобные моменты, провёл уже восемь атак на передовые группы чертей, сумевшие вразнобой переправиться через ров. Заманивая их на обводы и обрушивая сверху ливень стрел, а затем добивая отступающих неожиданной контратакой, Тифот уже порубил в капусту, как казалось Альке, полтысячи козлорогих.

Сам при этом тоже потерял немало людей, но, во-первых, вдесятеро меньше, а во-вторых — скинул в ров с водой уже пару десятков бесов. Каждое падение сопровождалось отчаянным визгом, вспышкой с громовым раскатом, да облаком кипящего пара. С учётом тех, что прямо в поле настиг ангел, заливая рассолом, приконченных бесов выходило уже около ста.

Алька всё представлял, как расскажет об этом Азраилу. Тот восхищался способностями бесов и предсказывал, что они принесут гибель замку, но пока что защитники весьма неплохо справлялись с ними. Двоих даже удалось взорвать прямо в стане врагов, стреляя из обычных ручных арбалетов. Стрел, конечно, извели уйму, за что получили нагоняй от Тифота, но эффект того стоил. Каждый взрыв был сравним с падением в ряды врага тяжелой бомбы с картечью.

А вот фиолетовые молнии оказались против бесов бесполезны: энергеты с удовольствием всасывали разряд, смертельный для всего живого. Молнии доставали далеко за ров, поэтому блицдоннеры без особого труда сделали больше десятка прямых попаданий. Единственный видимый эффект заключался в том, что животные начинали вести себя, как пьяные. Шатались, теряли ориентацию, падали и на некоторое время засыпали. Или, наоборот, начинали безумно скакать. Один такой подстреленный бес даже сам упал с обрыва в ров, превратившись в облако пара. Больше никакого ущерба студенистым монстрам оружие не нанесло.

Азраил всё не появлялся. С самого начала осады (а вернее, с того момента, как у старой мельницы ярко и громко полыхнуло) про дьявола ничего не было известно. Там, в излучине, долго шла кутерьма, крошечные фигурки сновали туда-сюда, но разобрать деталей Альке не удавалось. Да и не до них стало, когда в предместьях заполыхали целые улицы, а между домами показались отряды противника.

Алька всё больше волновался о своём спутнике. Выждав еще около получаса, он не выдержал и пристал к ангелу, прося разведать обстановку за мельницей. Может быть, Азраил ранен и нуждается в помощи?

Белокрылый только выпятил челюсть.

— В городе достаточно раненых, нуждающихся в заботе.

— Здесь есть, кому о них позаботиться. А он там один.

— Вот и займись делом, не лезь под ноги. Охота на бесов сейчас важнее твоего… кхм, дружка. Каждая минута, потраченная впустую, может обернуться смертью для сотни людей.

— Помощь союзнику ты считаешь пустым делом?

— Я служитель Божий! Я не стану бросать благое дело защиты страждущих ради спасения падшей твари.

— Кто бы говорил о защите! Азраил сегодня один перебил больше чертей, чем настреляли лучники целого бастиона. И без всякой божьей помощи.

— Не забывайся, ничтожный! — ангел грозно взмахнул крылом, наклонился к земле и взвалил на плечи новую бочку с рассолом.

В чём-то он был, конечно, прав. Но Алька не мог отделаться от мысли, что отказ даже от попытки помочь Азраилу — это сродни предательству.

Некоторое время он не знал, к чему теперь себя применить. Ангел его игнорировал, на заготовке рассола Алька только мешался. Стрелком тоже был так себе, этим еще старый Яков его неустанно попрекал. На стену его не пустили, там людей пока хватало, а в палатках лекарок он сам почувствовал себя нехорошо. Оставалось идти вглубь города с отрядами громил, помогать им валить заборы, снимать двери с петель, выбрасывать в окна тяжелую мебель и хламом перекрывать улицы. Алька надолго увлёкся этим занятием, позволявшим отогнать тревожные мысли.

Тем временем, обстановка на фронте изменилась. У восточной стены легион заволновался, пришёл в движение. В этом месте укрепления выглядели слабее всего, а защитный ров в нескольких местах черти уже завалили, поэтому защитники опасались основного удара именно отсюда.