Вдоль по Питерской

Славное море – священный Байкал,
Славный корабль – омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.

Долго я тяжкие цепи носил,
Долго скитался в горах Акатуя,
Старый товарищ бежать подсобил,
Ожил я, волю почуя.
Старый товарищ бежать подсобил,
Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск
не страшны теперь,
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул
прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
В дебрях не тронул
прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.

Шел я и в ночь и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.

Славное море – священный Байкал,
Славный мой парус —
кафтан дыроватый,
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся грома раскаты.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся грома раскаты.

* * *

Топится, топится
В огороде баня.
Женится, женится
Мой милёнок Ваня.

А у кого какая баня,
У меня с белой трубой.
У кого какой залётка,
А мой самый дорогой.

Не успела моргануть,
Да убежал уже к другой.
До свиданья, Ванечка,
Да я тебе не парочка.

Тебе тридцать, тридцать, вот,
А мне семнадцатый идёт.
Да у тя рожа бородата,
Я девчонка молода.

Тебя, милый, за измену
Лихорадка затрясит,
Да на четырнадцать недель,
Да по четыре раза в день.

Топится, топится
В огороде баня, ох!
А мне Ваня изменил,
Да и опять ко мне пришёл.

Дорогая Наденька,
Да лучше тебя не нашёл, ох!
Истопилась, изгорела
В огороде баня.

Женился на мне
Да мой милёнок Ваня.
Женился на мне
Да мой милёнок Ваня!

* * *