Вдова

Как в тот день, когда Глен сообщил мне, что видел мой альбом с фотовырезками. Случилось это спустя пару дней после его освобождения. Он сказал не сразу, выжидал. Я чувствовала, что он на что-то себя настраивает, уж можете мне поверить.

И вот когда он заметил, как я разглядываю в журнале фотографию малыша, Глена прорвало.

– У тебя какая-то маниакальная тяга к детям! – в ярости вскричал он.

Оказалось, полицейские нашли мои альбомы в самой глубине сушильного шкафа, куда я их прятала, за емкостью для воды. Всего лишь фотографии – что в этом плохого?

Но он принялся на меня орать. Вообще, Глен не так уж и часто повышал на меня голос – обычно, сильно разозлившись, он уходил в себя и переставал со мной разговаривать. Он вообще не очень-то любил выплескивать свои чувства. Мы могли вместе смотреть какой-нибудь фильм, и когда я плакала навзрыд – Глен сидел рядом совершенно непробиваемый. Прежде я думала, это потому, что он сильный. Считала, что держится он очень по-мужски. Но теперь я в этом уже не так уверена. Возможно, он просто чувствует все совсем не так, как другие люди.

Однако в тот день он на меня накричал. В тайнике у меня были три маленьких альбома, заполненных фотографиями, которые я вырезала из журналов, в избытке имевшихся у меня на работе, а еще из газет и праздничных открыток. На обложке каждого альбома я надписала: «Мои детки» – потому что здесь они действительно были мои. У меня было так много детей! Разумеется, среди них имелись и любимчики: Бекки, например, в полосатеньком боди и подобранной в цвет повязочке на волосах; или Тео – пухлячок-карапуз с прелестнейшей улыбкой, заставляющей меня всю трепетать.

Все это мои детки!

Я заранее подозревала, что Глен воспримет это как камень в свой огород, как откровенный намек на его бесплодность, – потому-то и прятала альбомы. Однако остановить свое увлечение уже не могла.

– Ты же ненормальная! Больная просто! – продолжал он орать.

Его слова заставили меня устыдиться. Может, я и правда больна?

Дело в том, что Глен ни за что не соглашался обсуждать со мной то, что он именовал нашей проблемой.

Никто и не предполагал, что это вообще станет проблемой. Просто единственное, что мне по-настоящему хотелось делать в жизни, – это растить детей. И Лайза, моя соседка, полностью разделяла со мной эти желания.

Она поселилась по соседству со своим парнем Энди спустя два месяца после нас. Оказалась довольно приятной в общении – не слишком назойливой, но и не безразличной ко мне. Когда они вселились, Лайза была беременна, а мы с Гленом еще только пытались зачать дитя – так что нам с ней было о чем поговорить! Каких только планов мы не строили! И как мы станем воспитывать своих детей, и в какой цвет выкрасим детские, и какие дадим малышам имена. Обсуждали все – от ближайших школ до вредных пищевых добавок.

Внешне Лайза была совсем не такая, как я. У нее были короткие, торчащие ежиком черные волосы, совершенно обесцвеченные на концах, и в одном ухе блестели три серьги. Вообще, выглядела она как одна из моделей на тех огромных фотографиях, что висели у нас в салоне. Она и вправду была очень красива – но Глен насчет нее имел иное мнение.

– Это же совсем не нашего поля ягода, Джинни! Выглядит как придурочная какая-то. Что ты ее без конца к нам приглашаешь?

Мне казалось, он просто немного ревнует меня к ней, к тому же между Гленом и ее Энди не было вообще ничего общего. Энди работал монтажником и вечно куда-то уезжал. Один раз даже в Италию! И всякий раз он в разъездах цеплял себе какую-то женщину – а Лайза оставалась одна, как-то перебиваясь на пособиях и пытаясь хоть что-то вытрясти из него на детей.

Когда Лайза стала жить одна, мы с ней сделались просто не разлей вода. А чтобы лишний раз не нервировать Глена, я чаще всего сама к ней заходила.

Обычно я делилась с соседкой услышанными в салоне историями, и она от души над ними смеялась. Она любила поболтать-посплетничать за чашкой кофе. Говорила, что это для нее единственная отдушина. Детей у Лайзы было уже двое – Кейн и Дейзи, – а я все по-прежнему ждала своей очереди.

После второй годовщины нашей свадьбы я все-таки отправилась (в тайне от мужа) к врачу, чтобы выяснить, почему мне никак не удается забеременеть.

– Вы еще так молоды, миссис Тейлор, – сказал мне доктор Уильямс. – Просто расслабьтесь и попытайтесь об этом не думать. Это самое лучшее, что вы можете сделать.

Я попыталась. Однако еще через год, так и не зачав ребенка, я убедила Глена пойти вместе. Ему я сказала, что со мной, наверное, что-то не так, и он согласился меня сопроводить – для поддержки.

Доктор Уильямс внимательно нас слушал, кивал и улыбался.

– Давайте-ка сделаем кое-какие тесты, – предложил он, и начались наши бесконечные походы в клинику.

Первой обследовали меня. Я готова была сделать что угодно, лишь бы забеременеть. Я смиренно выносила все осмотры, зеркальца, ультразвуки, бесчисленные прокалывания.

– В трубах идеально чисто, – заключил в итоге гинеколог. – Совершенно все в пределах нормы.