Вдова его величества

Когда сестрица объявит о беременности? И целители подтвердят, что она и вправду в положении? Будет ли Джон ждать рождения ребенка? Возможно, он и планировал, но те взгляды, которые он бросает на Катарину в последнее время, говорят, что терпение короля вовсе не так и безгранично. А значит…

Что ей делать?

Проявить благоразумие? Согласиться? Жить… при дворе, занимая место по левую руку короля? Стать любовницей? Фавориткой? Другом? Принимать милости и, быть может, включиться в общую игру с властью? Это несложно. Многие, чувствуя перемены, ныне готовы предложить поддержку взамен на…

– Мой отец, – Катарина отвернулась от зеркала. – Проводите меня к нему.

Служанки переглядываются, и растерянность их очевидна.

– Но…

– Кто может решить этот вопрос? Будьте любезны…

Они уходят. А Катарина присаживается.

Если она откажет… Джон не насильник. Наверное. Потому что этого, нового, Джона она не знает. Но ей все равно хочется думать, что и этот, новый, достаточно избирателен, чтобы побрезговать насилием. Скорее всего он примет отказ. А потом?

Отошлет ее? В монастырь? Или в Королевскую башню? Или… все же протянет желтый венец, завершая чужую сделку? Камни тоже снились, и часто, и во сне Катарина тянулась к проклятым алмазам, зная, что не устоит.

Та, другая, она ведь не сумела…

И Катарина не лучше.

Пускай. Она знает, у кого спросить. Правда, вряд ли получит ответ.

Глава 44

Появился Сиддард.

В желтом дублете, щедро украшенном вышивкой, в алом джеркине, поверх которого лежала широкая цепь, он воплощал собой образец изысканности и той нелепой красоты, к которой Катарина, как ей казалось, привыкла.

Но нет.

Вдруг показалась странной и одежда эта, слишком широкая, не по погоде жаркая из-за ваты, которую напихали, делая дублет плотнее. И сам человек, ее надевший.

Узкие штаны. И поверх них другие, неимоверно широкие, украшенные бантами и шелковыми розетками.

Туфли на низком квадратном каблуке. Драгоценности.

– Не сидится на месте?

– Неужели моя просьба представляет такую… сложность в исполнении? – Катарина приняла руку.

– Отнюдь. Но что-то прежде ты не спешила проведать его.

– Увы, вам ли не знать, сколь тяжело мне пришлось, – она позволила поднять платок и коснуться краешком его глаза, осторожно, не желая потревожить краску. Сегодня Катарине нарисовали лицо совершенной красоты. – И мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Джон был так любезен, что предоставил его. А теперь я желаю исполнить свой долг дочери.

Ей не поверили.

Но из комнат позволили выйти. И это было хорошо. Снова мелькнула мысль, что стоит бежать, но Катарина в очередной раз ее отбросила. Она не столь ловка, чтобы обмануть стражу, да и вряд ли уйдет далеко. Мир и вправду не всегда добр. И далеко не чудесен.

А магия спит. И Катарина не знает, вернется ли. Но она подождет… еще ведь есть время. Совсем немного, судя по тому, как стала вести себя Марго, но есть.

Сиддард больше не заговаривал, верно, устал изображать из себя кавалера, но так было даже лучше. Думать не мешал.

– Ты знаешь, что он собирается казнить Грейсона? – он решился нарушить молчание, лишь оказавшись за границей старого дворца. Выходит, отца лишили прежних покоев. Впрочем, это не удивляло, ведь места во дворце всегда меньше, чем желающих служить королю.

– За что?

Не то чтобы Катарина испытывала симпатию к этому человеку, который столь же наверняка не испытывал симпатии к самой Катарине, но все же… прежде он был верен Джону. А Джон не раз повторял, что его сила в друзьях.

Ненадолго же этой дружбы хватило.

– За попытку убийства. Твоего. Он нанял каких-то… – Сиддард поморщился. – И ладно бы нанял, но вздумал хвастать, что скоро ты перестанешь быть проблемой. Джону донесли… он задал вопрос, а Грейсон не стал скрывать.

– Но я жива.

За очередной дверью скрывалась лестница, и вела она вниз, в темноту и сырость. Катарина поежилась. Вдруг сердце кольнуло страхом. А если Джон передумал? Если он так обрадовался новости – а сестра не стала бы скрывать, – что осознал, кто ему нужен на самом деле. Если…

– Именно. Ты жива. Те неудачники исправились. А Грейсона все равно казнят.

– Это неправильно, – прежде Катарина была в достаточной мере осторожной, чтобы не обсуждать решений короля, притом не так уж важно, о каком короле шла речь.

– Именно, – Сиддард дернул шеей. – Мы… втроем многое прошли. Мы помогали твоему отцу устроить тот побег. И Грейсон рисковал своей шкурой, когда тащил Джона под Вельгом.

Он пропустил Катарину вперед.

– Что внизу?

– Старый дворец. Говорят, его строили еще римляне. Не скажу, что там уютно, но этот ублюдок не заслужил большего. Целители говорят, что скоро его можно будет отослать домой. Только…

– Джон его не отпустит.

– Именно. Вижу, ты и вправду его понимаешь.

– Я… попробую поговорить.

– Добрая?

– Нет. Но он верен Джону. А верными людьми не стоит разбрасываться, – Катарина подняла юбки. Лестница была узкой, с крутыми ступеньками. – Да и делить нам нечего. Я действительно хотела уехать.

– И мне жаль, что не вышло.

Катарине тоже.

Это было почти заключение мира.