Вдовец (СИ)

Он обводит полукруг перед собой, указывая ладонью на пол.

— Так ты видел Альбину? — Кирилл срывается с места и приближается к Итану. — Ты не можешь не лгать, патологически…

— Я не видел Альбину! — Итан резко обрывает Кирилла и смотрит на него с нескрываемой брезгливостью, скривившись. — Она видела нас. Меня и Ольгу.

Итан протягивает руку, подзывая меня. И я делаю шаг к нему, забыв недавнее сомнение, и замечаю, как он поспешно убирает ладонь, когда я оказываюсь совсем рядом. Лишь легким кивком указывает на место в шаге от себя.

— Ольга стояла, где ты сейчас, — продолжает Итан, когда я делаю последний шаг. — Мы недолго разговаривали, и я сказал о пощечине тогда. Я точно помню, именно здесь сказал.

Он запрокидывает голову и смотрит на люк, с крючка которого свисает массивный замок.

— Дом был пуст, но чердак мы не проверяли.

— Альбина не стала бы, — произносит Кирилл, обрывая Итана.

— Ты так веришь ее запискам? Может, про чердак она написала для него, чтобы он не узнал?

— Нет, Итан, Альбина не ослушалась бы его.

— Да думай, что хочешь!

Итан наклоняется, подбирая с пола топор, и следом подцепляет свободной рукой лестницу. Та с противным почти плачущим скрежетом выдвигается до упора, острыми ножками вклиниваясь в борозды в деревянном полу.

— Девушка могла найти способ, — добавляет Итан, — или даже ключ. Всё могло быть, но одно точно — она слышала нас в тот день.

— Сколько раз ты здесь был?

— Один, Кир. Мне хватило.

— Ты знал Альбину? Или она тебя?

— Черт, опять допрос, — Итан смотрит вниз через плечо. — Тебе не надоело?

— Мне нужны ответы, а не пререкания.

— А ты знал Альбину?! Сколько раз ты был здесь? Как нашел дом?

Кирилл зло выдыхает.

— Не уходи от ответа. Ты знал Альбину или нет?

— Нет, не знал! Мать твою, Кир, отцепись от меня хоть на полминуты!

Кириллу лучше бы уйти, но об этом глупо просить, когда Итан собрался вскрывать замок.

* * *

К счастью, Итану понадобилось не больше пяти ударов, каждый из которых заставлял меня отступать все дальше и дальше. В какой-то момент я подумала, что он сейчас свалится. Убитая лестница едва держала его вес, а с каждым толчком прогибалась и проскальзывала по полу, вырезая в деревянных половицах новые полосы. Но Итан устоял и раскурочил чертов замок, сбив дугу, что цепляла задвижку люка.

— Осторожно, — Итан бросает к нам топор, чтобы освободить руки и поудобнее упереться в крышку.

Он откидывает ее резким толчком и поднимается выше, после чего подтягивает себя наверх на руках. Он скрывается из виду и лишь по скрипящим половицам можно понять, что он делает. Мы с Кириллом стоим, задрав головы наверх и слушая шорохи.

— Отсюда отлично видно, — произносит Итан через несколько мгновений, — тут щели с палец.

— А слышно? — я не повышаю голос и пытаюсь угадать движение через щели, но это все равно, что разглядывать ночную улицу из комнаты, которая залита светом.

— Да, Саша… Стоп, кажется, я нашел выключатель.

Щелчок и к нам спускается эхо тусклого и неуверенного огонька.

— Все равно лучше, — усмехается Итан. — Пол здесь слабый, но еще один человек может подняться. На первый взгляд ничего интересного, пыль, мусор и кресло с ободранной обивкой. Окно еще есть…, — мужской голос отдаляется, а шаги чертят дорожку прямо над нами с Кириллом, — смотрит во двор.

Я замечаю напряженную позу Кирилла, он хочет сорваться с места, но что-то удерживает его.

— Иди ты, — произношу, заставляя его очнуться, — я потом посмотрю.

— Ты уверена?

— Я устала рассматривать чужие вещи, и тебе это нужнее. Только, пожалуйста…

— Я не буду больше доставать оружие.

Я киваю на его обещание, и Кирилл уходит. Он словно ждал моего разрешения, вспомнив джентельменское воспитание, которое потускнело из-за перепалки с Итаном. Впрочем, о нем тяжело забыть напрочь, особенно если смотреть на его строгое классическое пальто. Оно идет ему, ведь Кирилл умеет носить такие вещи.

И я вдруг думаю, что Кирилл тоже красивый мужчина. Он другой, конечно, но красота — это не всегда сумма правильных черт, намного чаще это жесты и поступки.

Мне хотелось бы увидеть Кирилла в обычной обстановке, как он двигается и говорит. Как улыбается, наконец. Я заметила мимические морщинки в уголках его глаз, он явно не жил хмурым изваянием все это время и, быть может, смеялся не меньше Итана.

Так или иначе сквозь случившуюся драму я вижу искреннего, но сдержанного мужчину. Мне хочется, чтобы он был таким. В другой жизни… там, где не приходится хоронить истерзанное тело жены, а потом видеть, как тот же ублюдок безнаказанно издевается над другими девушками. Он бы стал наставлять оружие на человека в той жизни?

И я ведь могу узнать, хотя бы попытаться.

Проснувшаяся решимость пополам с любопытством ведут меня вперед, я вхожу в кухню и закрываю за собой дверь. Спускаюсь по ней, подперев собственным телом, и достаю из-за пояса дневник Ольги. Обычная тетрадка в клетку, которая измята и потрепана, словно ее часто, как я сейчас, прятали и втискивали в тесные места.

Я открываю дневник на случайной странице. Да, его надо прочесть весь и лучше по порядку, но сейчас нет времени. И мне достается «22 августа».