Вдребезги

— Порядочно, — уклончиво ответил Майкл. — Так чё, это у тебя от Шекспира бледность лица образовалась?

— Отчасти, — тот кивнул. — После университета у меня был урок тенниса. Потом я заехал в театр, забрал маму с репетиции. Потом мы с ней немного повздорили, поужинали, я съездил увидеться с Бобби — и сюда.

— Насыщенный день, — признал Майкл. — А кто такой Бобби?

Джеймс вдруг радостно и светло улыбнулся.

— Мой лучший друг.

Купидончик достался в друзья какому-то непонятному Бобби — вот же повезло подлецу. Наверняка ходят вдвоём такие, треплются про Шекспира без остановки.

— Ну, а ты чем занимался? — спросил Джеймс, посасывая коктейльную трубочку. Майкл невольно загляделся, не сразу отвёл взгляд.

— Да я работал. Ничё интересного…

— Слушай, Майкл. Я всё хотел тебя поблагодарить за ту поездку. Это было очень здорово, — серьёзно сказал Джеймс. — Помогло отвлечься от всех этих событий.

— О, ты вернулся!.. — На диван между ними упал молодой человек в форменном пиджаке с гербом университета, развернулся к Джеймсу: — Он тебя не достаёт?..

Майклу пришлось отодвинуться, чтобы не упираться в него коленями.

— Честер, мы разговариваем, — хмуро сказал Купидончик.

— Ай, не занимайся благотворительностью, — отозвался Честер, даже не повернув головы в сторону Майкла. — Ты новую книгу Акройда читал? Что там у него за теория?

— Там фантазия, а не теория, — отозвался Джеймс, коротко глянув на Майкла. — Он сам говорит, что ему предположения важнее доказательств. Давай обсудим позже.

— А вы треплитесь, мне интересно, — живо отозвался Майкл. — Хоть послушаю.

Джеймс встретился с ним взглядом:

— Правда?..

— Да какая тебе разница? — Честер пожал плечами. — Пусть сидит, только молча.

Возле Джеймса организовался кружок любителей говорить не по-человечески. Майкл слушал и пытался вникнуть, но незнакомые имена сливались в одну сплошную кашу, а от фраз, которыми сыпали Джеймс с приятелями, уши и вовсе сворачивались в трубочку. Они уже давно оставили новую книгу, с которой всё началось, и забрались в непролазные дебри.

— Рассматривать историю как божественную творческую силу — это антинаучно…

— Экспансия западно-христианского общества была гораздо масштабнее…

— Тойнби просто компилятор, он не сказал ничего нового, все это писали и до него, почитай хотя бы де Шардена…

— Ну ты ещё вспомни Макиавелли!.. Кем бы он был без Борджа?

Майкл тихо поставил стакан с растаявшим льдом на столик и поднялся на ноги. Момент, когда пора сваливать, он обычно чувствовал хорошо.

05

В библиотеке было тихо, как на кладбище. В косых солнечных лучах плавала пыль, будто планктон у поверхности океана. Майкл видел передачу по ВВС про китов — как они рассекают там в голубоватой воде, покачивая хвостами, разевают пасть, в которую грузовик влезет, и глотают эту мельтешащую мелюзгу. Майкл подул на солнечный луч, и пыль взметнулась, заплясала вокруг золотыми точками. Он улыбнулся.

За конторкой сидела девушка в сизом кардигане, машинально жевала тощую рыжую косичку, от руки заполняла каталожные карточки.

— Здрассте, — сказал Майкл, подкравшись поближе. Он очень старался не шуметь, так что даже говорил почти шёпотом.

Она ойкнула, вздрогнула, прижала кулачок к груди. Глаза у неё были огромные, зелёные с золотыми искрами.

— Что… что вы хотели?.. — испуганно спросила она.

Майкл переложил шлем в другую руку, облокотился о стойку. Вот никогда не любил пугать девчонок, даже в школе терпеть не мог, когда они визжали — особенно если хором, двое-трое сразу, так, что уши закладывало.

— Я за книжкой, — сказал Майкл.

Девушка опустила руки, одёрнула кардиган. Майкл тут же метнулся взглядом к бейджику: Гвиневра. Имя нездешнее, таким обычно называют принцесс или герцогинь, а никак не девчонок, закопанных в старые книжки.

Гвиневра кашлянула, стянула рукой ворот рубашки у самого горла, покраснела. Понятно — решила, что он на сиськи пялится. Честно говоря, пялиться было не на что — грудь там если и была, то размером с пару некрупных яблочек. В вороте даже намёка на неё не просматривалось.

Майкл отвернулся, глянул на стеллажи, уходящие в глубину зала. Пахло сладкой бумажной пылью, деревом и пересушенной землёй из кадки с разлапистым фикусом.

— Так… что вы хотели? — спросила Гвиневра, робко кашлянув.

Майкл замялся, не зная, как бы половчее выразить мысль.

— Я бы книжку взял, — сказал он. — Про историю.

— Исторический роман?

— Можно роман. Тока не длинный.

Прозвучало так, будто он с трудом читает по слогам. Майкл быстро добавил:

— Это потому что у меня времени мало. На чтение.

Гвиневра поправила косички, стянутые на концах резинками с лисьими мордочками, и спросила смелее:

— Какая эпоха вас интересует?

— А какие есть? — растерялся Майкл.

— Любые, — она изумлённо хлопнула глазами, прямо как в мультике.

Майкл быстро глянул на бейджик, повторил про себя заковыристое имя.

— Слушайте… Гвиневра. Давайте что-нибудь не очень древнее. Вот, например, — он порылся в кармане, достал салфетку с нацарапанной карандашом фамилией, — про Борджию.

Девушка понятливо кивнула, встала из-за стола. Майкл пошёл за ней, стараясь не задевать плечами книги на полках.