Вдребезги

– В горло что-то попало, – сдавленно сказал Кристофер. – Дай воды, а?

Майкл обернулся от окна, но Кристофер на него не смотрел. Только бросил через плечо, серьёзно и тихо:

– Матери не говори.

– Майкл!.. Тебе тоже воды?.. – Эмма вернулась со стаканом, отчего-то перепугалась. – Что случилось? Что-то случилось?..

– Всё в порядке. – Кристофер забрал у неё стакан, приобнял. – Что ты опять паникуешь.

– Я чувствую, вы что-то скрываете, – она переводила взгляд с одного на другого. – Я должна знать!

– Родная моя, – Кристофер взял её под локоть и поцеловал в щёку. – Вот не в обиду тебе, но есть мужские разговоры не для твоих ушек. Парень вырос, больше ничего не случилось. Идём, надо ещё твоё платье на вечер взять, – он увёл её в коридор. – То, синее, помнишь?

– Синее? Я же его выкинула три года назад!

– Разве синее?.. Я сказал – зелёное!

Майкл смотрел в окно, теребил в пальцах штору. Дышал с трудом, как астматик. Прислушивался к голосам из родительской спальни.

– Давай расскажем, – негромко сказал Кристофер. – Может, пора?..

– Нечего тут рассказывать, – отрезала Эмма. – О чём вы шептались? Что-то случилось?..

– Ничего, – после паузы ответил тот. – Всё в порядке.

Шинейд снова была беременна, тётя Эйрин ходила с тростью после операции на колене. Брайан поступил в Тринити, дядя Кевин женился, Дейдра вышла замуж. Старший Фергюс пошёл в первый класс, младшему Фергюсу исполнилось три месяца, дедушка Галлахер и бабушка Мейрид отпраздновали пятьдесят пятую годовщину свадьбы. Лайам нашёл работу, Кейрана взяли в сборную, Нисса была помолвлена, Норин окончила школу, Райан уехал в Корк, Шеймус вернулся из Ливерпуля.

Обмен новостями занимал всё то время, что семья проводила вместе. Нельзя же было просто огорошить и уйти – каждое значимое событие, словно младенца, нужно было с гордостью предъявить всем и у каждого спросить его мнение. Двоюродные племянники висли на Майкле гроздьями. Чтобы разместить всю семью за одним столом, приходилось занимать стулья у соседей. Здесь всегда было шумно, всегда было весело. Гора подарков была высотой с ёлку, задвинутую в угол гостиной. Но для полного счастья здесь страшно не хватало Джеймса.

Майкл не мог перестать думать – понравилось бы ему здесь? Что бы он сказал? Хотел бы он оказаться в этом радостном гаме, петь со всеми «Каменистую дорогу в Дублин», зажигать свечи в окнах, чтобы Мария и Иосиф нашли приют?.. Делать венки из плюща и остролиста, чтобы принести на кладбище? Не смешно бы ему было оставить стакан «Гиннеса» для Санты и морковку для Рудольфа, пойти в церковь?..

– Не смешно, – сказал Джеймс. – Я бы сам сейчас выпил «Гиннеса» и закусил морковкой.

Он позвонил вечером. Майкл незаметно выбрался из-за стола, накинул тёплую куртку, вышел из дома.

– Ты не представляешь, как я тебе завидую, – сказал Джеймс. – Тут такая тоска…

– Ты как-нибудь продержись ещё пять дней, – попросил Майкл. – А потом я тебя украду.

– Вот бы ты украл меня прямо сейчас, – вздохнул Джеймс.

Майкл спустился с крыльца, выдохнул облачко пара. Ночь была морозной, между колючими звёздами висел острый сияющий месяц. Во всех домах по соседству горел свет.

– Я и не знал, что ты ходишь в церковь, – пробормотал Джеймс.

– Только на Рождество, с семьёй.

– А ты вообще… ммм… ничего, что я спрашиваю?..

– Я католик, – сказал Майкл. – Ну, так… почти.

– Почему?.. Ты не веришь в Бога?..

– Ну в Рождество-то я верю.

– А я – нет, – грустно сказал Джеймс.

Майкл смотрел на звёзды, задрав голову.

– Но ведь кто-то же всё это придумал, – сказал он.

– Никто ничего не придумывал. Это эволюция…

– Не-не-не. Я знаю про эволюцию. Я и не говорю, что Бог создал землю за семь дней. Я о другом.

– О чём?.. – заинтересовался Джеймс.

– Ты умеешь стихи писать? – спросил Майкл.

– Ну… да… – тот смутился. – А при чём тут стихи?..

– Вот когда ты их придумал, тебе ведь нужно взять ручку, сесть и записать?..

– Нужно.

– Вот и он сначала всё придумал, – сказал Майкл. – А потом началась эволюция.

– Интересная концепция… А почему ты не ходишь в церковь?

– Незачем, – сказал Майкл. – Я ж в церковной школе учился. Находился на всю жизнь вперёд.

– Но ты не можешь называть себя католиком, если ты не придерживаешься определённых правил, – сказал Джеймс.

– Я ирландский католик, – со значением сказал Майкл. – На хер правила! Мы тут почти все такие.

Джеймс негромко засмеялся.

– А ты знаешь какие-нибудь старинные легенды? – спросил он.

– Полно.

– Расскажи что-нибудь, – попросил Джеймс. – Хотя подожди… Знаешь что? Я сейчас уйду подальше от гостей, закроюсь в своей комнате, подвину кресло к окну и заберусь в него с ногами. Зажгу ночник и накроюсь пледом. И ты будешь мне что-нибудь рассказывать.

– Ты ж там так и отрубишься, в кресле, – предупредил Майкл.

– Нет, потом я переберусь в постель…

Майкл обошёл дом по кругу, дожидаясь, пока Джеймс устроится в тихом месте и слушая шуршание в трубке. Стрельнул сигарету у кузена, вышедшего покурить. Сел на старые качели, устроенные во дворе.

– Давай, – сказал Джеймс. – Расскажи что-нибудь самое любимое.