Вечер потрясения

Катапультируемое кресло "Стенсел-I" отделилось от объятого пламенем, окончательно потерявшего управление "Харриера", распоротого от носа до хвоста крупнокалиберными пулями русских пулеметов, на высоте не более двухсот футов. Парашютный купол даже не раскрылся полностью, гася скорость падения, когда пилот достиг земли. От удара потемнело в глазах, в голове зазвучал колокольный звон, и несколько долгих минут ушло лишь на то, чтобы Джованни Карузо пришел в себя. А, придя, он тотчас начал действовать, и, сделав первый шаг, взвыл от боли – при падении летчик повредил ногу, возможно, что-то вывихнув, а, быть может, даже сломав.

Вмонтированный к кресло радиомаяк начал посылать тревожные сигнал в тот миг, когда сработала система катапультирования, и пилот был уверен, что спасатели, получив точные координаты, уже вылетели за ним. Нужно было лишь немного переждать, укрывшись от врага, спутав следы, всего пару часов, пока вертолеты с "Уоспа" доберутся до этих мест. Едва ковыляя, летчик, прихватив с собой спрятанный в кресле аварийный запас – оружие, аптечка, и даже немалая сумма денег, разумеется, в долларах – двинулся прочь от места приземления, уже слыша вдалеке рев моторов. Противник, не удовлетворенный победой, пытался получить все, что можно, и капитан Карузо понимал, что по его следу уже движутся охотники, и они очень быстро обнаружат парашют, а затем и парашютиста. Пилот успел пройти не более мили, превозмогая боль, бранясь вполголоса сквозь зубы, но упорно шагая вперед, когда его все же настигла погоня.

Страх, охвативший пилота в тот миг, когда на гребне холма появились русские солдаты, посланные за ним, Джованни Карузо, была так силен, что капитан машинально нажал на спуск. И немедленно в ответ к нему устремился поток пуль, с визгом высекавших искры из камней, свистевших в считанных дюймах, мешая теперь уже целиться, заставляя впустую тратить драгоценные патроны. Никто и никогда не рассчитывал, что летчику, оказавшемуся на враждебной территории, придется вести такой ожесточенный бой – напротив, следовало затаиться, спрятаться как можно надежнее до прибытия спасателей. Капитан Карузо не смог справиться с собой, и теперь с ужасом считал оставшиеся патроны, паля наугад куда-то вверх и даже не надеясь, что эти выстрелы остановят врага. Мысль была только одна – лишь бы не бросили вниз пару гранат, быстро и эффективно разобравшись с проблемой.

Удерживая пистолет обеими руками, опираясь на локти, Карузо раз за разом нажимал на спусковой крючок, чувствуя толчки отдачи. Он не сумел затаиться, чтобы русские просто прошли мимо, и теперь оставалось только одно – принять бой, подороже продав свою жизнь. В очередной раз нажав на курок, пилот услышал лишь сухой щелчок бойка – тринадцатизарядный магазин опустел слишком быстро. Заученным движением Джованни Карузо выщелкнул пустую обойму, быстро вставив новую, вторую и последнюю из тех, что входили в снаряжение летчика, но взвести затвор он уже не успел.

Автоматная очередь – выпущенная сзади, в спину – ударила чуть правее вжавшегося в каменистую землю пилота, и тот, развернувшись, увидел стоящего во весь рост русского солдата, совсем еще мальчишку в казавшейся непомерно большой каске, почти сползавшей на глаза. Русский что-то крикнул, и в голосе его звучал испуг, растерянность, но "Калашников" в его руках был направлен точно в грудь пилоту, и руки эти не дрожали.

– Вот черт! – с досадой бросил Джованни Карузо, видя, как со всех сторон к нему бегут вражеские солдаты с оружием наизготовку. – Проклятье!

Пистолет с лязгом упал на землю – американский пилот понял, что очень боится умереть, а это сейчас под пристальными "взглядами" полудюжины автоматных стволов, было проще простого. Покорно бросив оружие, Джованни Карузо поднялся на ноги, не забыв поднять руки повыше над головой. Он двигался так медленно, как только мог, понимая, что взвинченные до предела русские в ответ на любое резкое движение, едва почувствовав опасность, просто изрешетят его на месте.

– Я сдаюсь, – крикнул Карузо, не представляя, владеет ли хоть кто-то из его противников английским языком. – Не стреляйте! Я безоружен!

Русские солдаты переглянулись, затем один из них что-то отрывисто приказал, и другой подобрал лежавший у ног американца "Зиг-Зауэр". Толчок ствола в спину был красноречивее и доходчивее любых команд, и пилот, по-прежнему окруженный настороженными врагами, двинулся в указанном направлении.