Вечер потрясения

– Всего три машины, – мрачно произнес полковник, выслушав торопливые доклады своих офицеров. – Чертовы янки меня разозлили! Приказываю продолжать движение на максимальной скорости! Они сильны в небе, но на земле нам нет равных. Батальон, походными колоннами – вперед!

Газотурбинные двигатели ГТД-1250 танков Т-80У взвыли во все свои тысячу двести пятьдесят лошадиных сил. Благодаря удельной мощности, большей, чем у единственного своего аналога, американского танка М1А2 "Абрамс", также оснащенного не традиционным дизелем, а турбиной, русские "реактивные" танки будто летели над степью, едва касаясь земли клыкастыми лентами гусениц. Стальной поток хлынул на запад, к побережью, накатывая на позиции врага, вонзившего клинья механизированных рот глубоко в тело чужой страны, слишком глубоко, чтобы всерьез полагаться на поддержку. Танковый батальон оставался такой же грозной силой, как и раньше, даже еще более грозной теперь, когда танкистам было, за кого мстить, когда они увидели покрытые копотью боевые машины, ставшие добычей врага, могилами для своих экипажей, даже не успевших понять, что погибают.

Рокот турбин над головой стих, и Энрике Мартинес нырнул под броню, захлопнув за собой крышку люка командирской бронемашины LAV-C. Все, что он мог – пожелать удачи пилотам, которым первыми предстояло вступить в бой с русскими, и помолиться за то, чтобы парни живыми вернулись на свой корабль, а затем и в свои дома по другую сторону Атлантического океана.

Батальон, не распадаясь на части, но сжавшись в кулак, удар которого выдержала бы не всякая оборона, продвигался на восток, все дальше от берега, до сих пор не встретив ни намека на сопротивление. Катились по степи бронемашины LAV, мчались приземистые "Хаммеры", ползли громады танков М1А2 "Абрамс", главной ударной силы батальона – танковый взвод, всего четыре боевые машины, стоил всего остального, что было в распоряжении полковника Райса, возглавившего наступления своего подразделения. Но пока молчали орудия "Абрамсов", как молчали пушки бронетранспортеров и установленные на "Хаммерах" тяжелые "Браунинги" и автоматические гранатометы "Марк-19". Русские словно испарились, и эта тишина действовала все более угнетающе с каждой прошедшей минутой.

– Капитан, сэр, командир батальона на связи, – радист, расположившийся со своей аппаратурой в кормовой части десантного отделения бронетранспортера, превращенной в мобильный штаб, откуда можно было управлять действиями едва ли не каждого отдельного бойца, окликнул Мартинеса, тотчас насторожившегося.

– Лидер, я Браво-один, – произнес капитан в микрофон.

– Браво-один, воздушная разведка обнаружила подразделения противника в полусотне миль к юго-востоку. Вероятно, танковый и моторизованный батальоны, возможно, еще что-то. Их походные порядки сильно растянуты. Туда уже направили авиацию для подтверждения разведданных и огневого удара. Приказываю вашей роте выдвинуться вперед в качестве боевого охранения. Приказ ясен, Браво-один?

– Так точно, Лидер, – не колеблясь, отозвался Энрике Мартинес, понимавший, что его подразделению отводится роль живого щита. Остановить удар двух тяжелых батальонов силами одной роты невозможно в принципе, но, погибая, они дадут остальным достаточно времени, чтобы подготовиться к бою, встретив врага точным огнем. – Задача ясна!

– Для поддержки передаю под ваше командование противотанковый взвод из роты оружия, Браво-один. Выдвигайтесь вперед, сохраняйте дистанцию между собой и основными силами батальона не менее пяти миль. В случае необходимости вас поддержат вертолеты и "Харриеры".

– Слушаюсь, Лидер!

Получив приказ, рота Мартинеса рванула вперед, удаляясь от главных сил батальона. Дюжина бронемашин LAV-25, подскакивая на ухабах, мчалась по бездорожью с завидным проворством, наглядно демонстрируя всем, что для решительных бойцов русские дороги никогда не станут серьезной помехой на пути к победе. А следом за бронетранспортерами, в десантных отсеках которых, сжавшись в три погибели, теснились вооруженные до зубов морпехи, двигались самоходные противотанковые установки LAV-AT, ракеты "Тоу-2" которых были пока главной и единственной надеждой командира роты на победу в том случае, если им придется столкнуться с русскими лоб в лоб.

Командиры русского полка и американского батальона подгоняли своих бойцов, желая как можно быстрее встретиться с противником, в короткой, но яростной схватке решив раз и навсегда, кто – лучший боец. Две бронированные лавины мчались навстречу друг другу, и первые снаряды уже покоились в стволах орудий. И лишь капитан Джованни Карузо, наверное, был единственным американцем, кто оказался бы счастлив, не повстречай он русских хотя бы еще несколько часов. Пилот сбитого "Харриера" знал, что встроенный в катапультируемое кресло радиомаяк на аварийной частоте уже послал сигнал бедствия, который не могут не услышать на "Уоспе", а, значит, спасатели уже в пути. Все, что требовалось от летчика – спрятаться и ждать, ничем не выдавая себя, и тогда уже очень скоро он окажется на своем корабле.