Вечеринка

Жених и невеста, вечер,
любимый невский гранит,
фонари зажигают свечи,
светцы восходят в зенит,
ветра переизбыток
льет любовный напиток,
входят в состав эликсира
волна, светофор, Марс
и три городских буксира:
«Риф», «Аист» и «Барс».

«Ну что ж, переходим на фото…»

* * *

Ну что ж, переходим на фото,
когда рисовать нам слабó…
но сопротивляется что-то,
достойное слога Ли Бо.
Пусть муза слегка колчерука,
то яркость, то резкость таё,
но все же достойна округа
веселого ока ее.

Он

Он на тарелке прилетел в наш город на Неве,
простую кепку приглядел к нездешней голове.
Вплывя в наш неподобный створ почти как человек,
в одной из коммунальных нор он занимал отсек.

Изволил быть, изволил жить и не любить Москву,
спускал в Неву ловитвы нить, ловя свою плотву,
а после песню засвистал, чтоб лучше уповать,
немедля удочки смотал и убыл на Оять.

«Белые ночи вянут необратимо…»

* * *

Белые ночи вянут необратимо,
никнут даже от взора, даже от взгляда,
и никакие побелки пудры и грима
им не вернут света, да и не надо.
Звездною тьмою скоро вернет нас к людям,
гиперборейских жителей ниоткуда.
Мы по бессоннице здешней скучать не будем,
ибо она возвратное наше чудо.

Белые ночи вянут и опадают,
но и чухонские розы возле крылечка,
им подражая, по лепестку тают,
тают и опадают, мое сердечко.
Так что у нас снова конец света,
ингерманландская иже и с нею нота,
и поражают вдруг в сердцевине лета
эти красоты таянья и улёта.

«Так, говоришь, проснулись струи вод…»

* * *

Так, говоришь, проснулись струи вод,
в которые макает осень факел
пылающий своей листвы пожарной?
Не бойся, лед их снова усыпит,
он брандмайор отменный для страстей
и не допустит самовозгоранья
волны, исполненной бензина и иной
цивилизаций рукотворной грязи,
к которой поджигательница осень
так тянется. Вода уснет опять
и будет видеть истинные сны
в отличие от наших снов поддельных.

Из цикла «Polska»

1. «Любовь моя, Польша…»

* * *

Любовь моя,
Польша,
кокетка, лгунья.

Была мать моя гордой
панною Нонной,
а сестра ее — бойкой и смелой
пани Изабеллой.

Польша,
поле Шопена,
сквозь жизнь я слышу
шепот твой, лепет,
панночка Вия.

Не замуруешь
призраков дней твоих,
мне неведомая страна,
чей голос так тих;
на моих губах проступаешь ты,
и рисую с натуры
твои черты,
чары твои,
твои чарны хмуры.

4. «Фото из альбомов детства…»

* * *