Вечеринка

Фото из альбомов детства:
дед — поручик Городецкий,
а ошую и одесную
(в давнюю всматриваюсь весну я!)
две сестры.

Две, Марыся и Ирена,
как котенок и сирена,
украшение семьи,
душки бабушки мои.

Отпечаток с негатива
трех когда-то бывших тел.
Чернобровые на диво,
ибо снимок черно-бел.

Та, что слева, моя рыбка,
встала с тайною улыбкой,
та, что справа, вся — серьез,
села в предвкушены! слёз.

Дед: заломленная шапка,
важен, русоус, красив.
И, незримый, с черной тряпкой
в прошлом реет объектив.

5. «Разглядите меня…»

* * *

Разглядите меня
сонмом вавельских глаз,
мне родные края,
где я не родилась,
где досель невредимые замки стоят
и мои незнакомые пращуры спят.

Неродная земля, за земной суетой
и меня вспомяни!
Дом любой тут не мой,
но все ильмы сродни,
и всяк вальс мне седьмой,
и Бедекера дурь не идет мне на ум,
лишь столетних дерев
узнаваемый
шум.

И уводят меня
поневоле в полон
ясень, явор и клен.

«По Миргородской улице поедем мы домой…»

* * *

По Миргородской улице поедем мы домой,
свернем на Новгородскую, любименький ты мой,
довольно нам печалиться, нас ждет весенний чай,
доедем до Очаковской с Полтавской невзначай,
по недоулку узкому, по улочке мирской,
по Тульской, по Калужскому, с Одесской до Тверской.

Из цикла «Воспоминания о Валдае»

8. «Я люблю дороги, склоны, половиц половики…»

* * *

Я люблю дороги, склоны, половиц половики
и на острове зеленом монастырь из-под руки,

все безгласные детали, мы о них лишь и поем,
например, валдайской дали очевидный окоём.

Там, где петелы двукрылы трижды отреклись чуть свет
и на кладбище могилы позабытой больше нет

(гроб над гробом, бедолага, чем не нары, смех и грех),
старый доктор из ГУЛАГа все же спит беспечней всех.

Глянет Иверская с неба на последний дом его
и сияющего снега наметет под Рождество.

Я люблю скат крыши нищей, звоны лодочных цепей,
обретая всё, что ищем,
всё, что всю-то жизнь мы ищем, в слабой памяти своей.

Бесприютная вечеринка