Вечерняя звезда

– Полотенцем мокрым отходила. И ещё с поварёшкой за ним гонялась, насилу ноги унёс. Сама-то худышка, а рука тяжёлая, в маму. Вечером принц пришёл извиняться. Ей – цветы, маме – цветы. Торт. И горшок подарил. Она горшок-то схватила и про гостя забыла. Начала рецепты строчить по запаху, больно кулинарией увлекается. Он обиделся. Но задела, понимаешь, она его, понравилась. Назавтра опять – с цветами. А она ему: «Вот, попробуйте, ваше высочество, у главного судьи вчера на ужин была утка с кислой сливой. А гарнир я взяла от повара королевского лекаря. Как вам?» Попробовал и растаял. Потом стихи ей читал. А она ему. Короче, домой послал нарочного: «Папа, я влюбился, она – ангел, жить без неё не могу. Благословите и т. д.» Папаша прослезился, в ответку ему – благословение и фамильное кольцо. С вот таким булыжником! Тётя, конечно, разозлилась страшно. Надеялась выдать дочь за серьёзного человека: за колдуна какого, почернее, но из непьющих, за тирана или ещё кого. Конкурента нашего, атамана с Гнилого тракта, рассматривала. А тут – принц. Тётя: нет, и амба. Кузинка в слёзы, жених – на колени. Тётя глянула на них, два сапога пара, плюнула и согласилась. На свадьбу, правда, не поехала. Нельзя ей по свадьбам ездить – урон репутации. И, знаешь, дружно живут. Подарили королю наследника. Говорят, похож на бабушку со стороны жены.

– Забавная история.

* * *

– Всё, банда! Хорош трепаться. По домам! – ведьма хлопнула по столешнице. – Ты, – она ткнула в меня пальцем, – сегодня спишь здесь. За тобой ещё приглядеть надо.

– Тётя, я пойду ночевать к долговязому кузену, если вы не против.

– Чегой-то я против? Иди, их объедай.

– И госпожу пророчицу провожу. Ночь на дворе, молодой девушке опасно ходить по улицам одной, особенно такой красивой.

Люсинда кокетливо засмеялась.

– Иди, проводи. Но чтоб без глупостей, а то твой счастливый случай не просто выпадет, а отвалится.

– Ну, ей-богу, тётя…

* * *

– Ложись, не мельтеши, – скривилась ведьма. – Видеть тебя уже не могу, все глаза измозолила, тьфу!

Перина у неё была куда богаче Люсиндиной, я уснула сном младенца. Кто придумал спать на жёстких матрацах? Наверное, феи.

Утром меня разбудил солнечный луч, немилосердно бивший в щель между занавесками: закрыть ставни с непривычки я забыла. Встала, сладко потянулась, вышла из спальни и увидела за столом ведьму, уснувшую над книгой. Она посапывала и всхрапывала, шевеля толстыми губами. Впрочем, уже не такими толстыми, как раньше, а скорее пухлыми.

Я с нежностью смотрела на женщину, которая вчера шарахнула стакан моей крови, будто заправский упырь. И удивлялась этому странному миру: его сказочность, похоже, выражалась не в «долго и счастливо», а в чём-то другом. Правда, на «долго и счастливо» надеяться хотелось.

– А-а-а! – богатырски зевнула она и хмуро спросила: – Утро?

Я кивнула.

– Опять солнце… Чтоб оно сдохло! Чего стоишь, как в столбняке, иди чайник грей. Ишь, окаменела!..

– Всю ночь читала? – поинтересовалась я, вернувшись с кухни.

– Да всё понять пыталась дар твой, лихоманка его забери. Редкий он, гадостный и редкий. Чистая белая магия.

– А твоя магия? Чёрная?

– Я – ведьма, а не колдун какой-нибудь паршивый. У моей силы цвета нет, она во мне – как сердце, как жилы. Колдуны заклинаниями её призывают, а сами – что трубы пустотелые, но она бежать по ним может. Моя же сила – природная, где хочу, там и возьму: в воде, в земле, в ветре. Больше скажу, я – сама себе источник силы, с водой и с огнём соединюсь, ветром развеюсь, птицей обернусь, травой прорасту. Пока на земле стою, немалая мощь нужна, чтобы меня с неё спихнуть. Поняла, дурында?

– В общих чертах.

– Чайник вскипел.

Я заварила листья смородины, подогрела на сковородке вчерашние пироги, их ароматы даже у меня, которая никогда не завтракает, пробудили аппетит. Налила ведьме чая.

– Покрепче давай, не люблю опивки.

Мы перекусили. Она набивала трубку, а я мучилась вопросом:

– Если ты берёшь силу от природы, зачем тебе моя кровь понадобилась?

Она вздохнула.

– Потеряла я силушку. С колдуном одним схлестнулась по дурости. Старая, а туда же…

– Из-за чего схлестнулась-то?

– Из-за дочери. Сватался он к ней, я отказала.

– А она?

– Ни сном ни духом. Я и говорить не стала.

– Чего так?

– Да сволочь он конченая. Трёх жён погубил и за четвёртой пришёл. Наследник ему нужен, дар передать. Те три магичками были, и то родами окочурились, ни один младенец не выжил, а моя без дара, в отца, померла бы, как есть: кровь его больно поганая. Но моя – красивая, понравилась ему. Чего там красивого? Тьфу, кожа да кости. Подожди, говорю, молода ещё, через год приходи. Пришёл через год, а её уже жених увёз. Ну, колдун натурально озверел. Бились мы с ним трое суток, земля дрожала.

– Ты его грохнула, что ли?..

– Держи карман шире! Грохнешь его… Уполз. В змею перекинулся и уполз. Оклемается, опять приползёт. Но я уж готова буду! Долго я силушку поправляла, да так до конца и не поправила. Стадо коров уморила, целый сад иссушила, с каждого путника брала, с каждой бабы прохожей отщепляла, а всё не то. И тут ты! Подарочек. Не утерпела я.