Вечное

Здесь было комнат двадцать. В некоторых пищали младенцы, в других просто сидели дети, запуганные, бедные дети. Воспитатель для них был царь и бог.

– Эй, ты что это тут делаешь, урод!? А ну проваливай! Что это? Что такое?!

Ко мне быстро шёл жирный бородач, с недоумением озираясь вокруг. Договорить я ему не дал. В последний раз я использовал свой старый добрый нож, воткнув жирдяю в глязницу по самую рукоять.

Я снял со стены горящую свечу и поджог приют.

Горите. Горите все. Горите вместе со мной!

Пламя с шипением разъедает мою кожу. Я кричу, ругаюсь, визжу как баба! На глаза накатывает туман. Я проваливаюсь в темноту.

Пятый.

Вот и закончилась жизнь злодея Михаэля. Пока моя вторая половина продолжает дежурить в телах смертных, моя первая сидит в штабе, так, как это всегда и было. Нелегко, наверное, представить себе, как это быть в двух местах одновременно. Впрочем, люди это тоже могут, просто не умеют и вряд ли научатся, судя по тому, как они используют дар Сознания.

Зачем я остановился в подробностях на жизни гадкого Михаэля? Неужели в Средние века я ни разу не присутствовал в более порядочном человеке? Присутствовал, да. Внешне они, пожалуй, и казались более порядочными, добрыми и честными, но их нутро, их человеческое нутро, почти всегда было таким же как у Михаэля.

Этот гадкий человек никогда не скрывался. Он жил так, как на его месте стали бы жить многие, если бы смогли преодолеть страх. Он ничем не отличался от обычного хищника. Хищник в дикой природе убивает, чтобы жить. Михаэль тоже убивал, чтобы жить, а всё что он делал попутно, это лишь издержки Сознания.

Думаете не стал бы лев куражиться над себе подобными и глумиться над жертвами, если бы получил разум? Стал бы, будьте уверены. У животного просто не работает фантазия. Если зверь поймёт, что находится в какой-то игре, где все следуют правилам, а он, зверь, знает как эти правила нарушать, не сомневайтесь – он будет творить то же, что Михаэль, если наберётся мужества.

Неужели все люди такие? Большинство.

Затея с Сознанием не приведёт ни к чему хорошему. В недалёком будущем начнут развиваться технологии, и всё кончится тем, что эти твари просто уничтожат друг друга. Собственно, Владельцы, именно этого и ждут.

Ведь стоит такому как Михаэль захватить власть над миром, и всё. Жизнь обречена.

Свенельд

Киевская Русь. 1000 год (14000 год от дара Сознания)

Мне снился дивный сон. Будто я высшее существо, которое путешествует по времени и ведёт летопись бытия. Я беседовал с богами, был в древних городах и видел всё, что было раньше.

– Эй, Свенельд, вставай тебе говорят, проклятый бездельник!

Мать разбудила меня, и через минуту я всё забыл.

– Ну что опять? Ещё же ночь! – недовольно отозвался я.

– Я тебе дам, ночь! Дармоед! Быстро за водой пока никого нет. Бегом сказала к колодцу, козлиная твоя душа!

Я знал, что спорить бесполезно. Мать всегда оказывалась права. Она кормила и одевала нас. Её трудами мы жили, и я не мог ей возражать. Ещё немного побурчав, я встал, натянул рубаху и лапти, взял коромысло с вёдрами и поплёлся к колодцу.

По пути я встретил Никиту, его тоже послали за водой ни свет ни заря.

– Свенельд, здорово друг! – поприветствовал он меня.

– Здравствуй, Никита.

– Хороша нынче погодка будет, Свеня, айда на речку!

– Посмотрим, если получится, мать здорово лютует сегодня!

Никита рассмеялся.

– Да она всегда у тебя лютует. Пошли, друже, мы ведь уже не дети!

Я хмыкнул. Легко ему, прохвосту, рассуждать. У него и мать и отец есть. Дом полная чаша, два старших брата. А у меня что? Отца убили когда я ещё малой был. Крещение чтоб его, не подчинился, не захотел вере своей языческой изменять. А с этим сейчас разговор короткий. Не хочешь предавать Перуна со Сварогом, не хочешь признавать византийской веры проклятой – голову на плаху. Вот и всё. С баб особого спроса не было, баба она баба и есть, а мужиков побили сотнями. Всем головы поснимали. И отцу моему вместе с другими.

Мать то сразу христову веру приняла, за нас боялась. Я ведь старший сын её, а мне тринадцать всего. А помимо меня ещё Володька малой, пять лет и две сестры близняшки семи лет, Настька и Слада. И куда я её брошу? Не могу!

А у Никиты все сразу покорно от старых богов отреклись. И батя его, лживый змей, и мамаша, и вся их трусливая семейка!

Я разозлился и сказал:

– Ладно, Никита, недосуг мне с тобой болтать, матери надо помочь.

Нахмурился, повесил полные вёдра на коромысло и домой ушёл.

Он что-то кричал мне вслед, но я не расслышал, да и не хотел слышать. Такие как Никита оскорбляют меня своими советами, им не понять моей жизни. Болтает тут мне о том что правильно, а что нет. Сукин сын! Однажды я покажу таким умникам как он. Ох покажу.

Злобно пыхтя, я дотащился до дома и сразу услышал новые попрёки от матери:

– Ну, половину воды расплескал, бестолочь! Давай выливай в бочку и марш обратно, ещё неси!

Я сделал как велено и потащился обратно к колодцу. Никиты, слава богам, уже не было.