Вечные Пилигримы Вселенной. Сердце

О, женщина! Неведомы твои пути!

Женщина. Источник всего на свете. Что скажет она? Что произнесёт? Вот! – она произносит:

– Моя вина в том, что рожала детей этим уродам. И слепой любовью к детям моим – их ряды наполняла. Потому и уродлива… как все они. Не мой это выбор, но, если можешь… прости.

– Нет. Это моя вина. Прости меня ты! Прости, что не смог тебя защитить. Уберечь. Не смог… Но… смогу!

– Я знаю. И верю тебе.

– Как это важно! Как важно!!!

– Спасибо тебе.

– И тебе спасибо. Но я… Я не могу вспомнить. Кто ты?

Но женщина не отвечает. Молчит. И от молчания этого всё погружается в тьму. Быстро.

И – ночь!

Абсолютная тьма. Абсолютная тишина и неподвижность.

Умерло всё. Превратилось в чёрные мёртвые камни. Всё! Кроме неё. И её собеседника.

– Ладно, – произносит тихо Зандор, – но как твоё имя?

– Иртамай.

– Неужели ты всё мне сказала?

– Всему своё время, Зандор.

– Да, Иртамай. Главное – что Есть Мы.

– Да. Сколько помню себя, только тебя и ждала. И вот…

День! Свет!

Одновременно два каменных топора рассекают голову женщины. Но… она успевает ещё улыбнуться. Всё-таки успевает. И осознать успевает, что последняя… её улыбка – прекрасна.

Из глаз Зандора черпает она эту последнюю, единственную в своей жизни высоту, – высоту Подлинного Женского Счастья, – Подлинного Женского Бытия.

Что теперь? Теперь всё ясно? Всё? Это возможно?

Не важно. Иртамай…

По щеке Зандора катится слеза. Хорошо, наверно, что не видит её та, кому принадлежит она.

Но видят её остальные.

И мгновенно для божественных подонков превращается Зандор в изгоя – в жалкую и низменную тварь, – тварь, сохранившую в себе гнусный порок, – яд жалости и состраданья.

Мгновенно рушатся преграды, установленные церемониалом. И начинается безотлагательное свежевание добычи! – безудержное живодёрство под эгидой генитального и сыропожирательского «естества» разумных тварей.

Но! Прекращается внезапно. Ибо врезается в угол костра ладья Сигео. И Зандор в неё впадает и там остаётся – на привычном месте. Связанный… Привычно.

Да?

Знать это важно? Или важней взорваться?! И взорвать вместе с собой всю эту нечисть?! Всю. Вместе с Сигео! Да. Вместе с ним!

Только ответ. Не найден?

Нет?

А Иртамай? Её слова: «Я тебе верю». Она. Почему она верит?

ОНА.

А Сигео… Он, что?.. Он торгует?!. Его продаёт? – Зандора!

Да, теперь заоблачна его цена. Недосягаема почти. И! – «срывает банк» Сигео. Но. Что же хочет он в обмен?

В обмен на компаньона хочет он откушенную руку им и ногу вожака – уже готовые к употребленью.

Вот это новость! Вот! – Истины момент! Да, в этом весь Сигео – каннибал! Каннибал высшей марки!

Но… тогда нет потаённого – скрытого смысла в словах Иртамай. А ей… ей Зандор верил. Только ей!

Почему?

– Ты умерла, чтоб я поверил Сигео? – мысленно спросил её Зандор. И в ответ увидел её улыбку. Ту самую улыбку… Смерти.

Увидел?

Да, «увидел» её в себе – в Сердце своём.

И весь Мир для него стал светлой и тихой лагуной… наполненной материнским теплом и любовью. И он уже не думал ни о Сигео, ни о его коммерческих сделках на стыке реалий.

Он летел далеко-далеко. Где-то в глубинах Вселенной. Где? Не важно. Важно, что там его кто-то ждал. Очень-очень давно.

И ему верил.

Кто-то? Но:

– Сколько помню себя, только тебя и ждала. И вот…

Нет. Это не только конец. Не только! Тогда что? Начало? Начало Пути? Нового?

Когда искажённые, изувеченные Истины уступают место Новым? – прекрасным и юным?

Иртамай.

Новая Истина? В дряхлом, мерзком, предмогильном «свадебном наряде»?! Самая порочная! Самая желанная невеста на свете!

О, Иртамай! Уже не невеста.

Так скоро!

Что там ещё требует в обмен на него Сигео?

Он хочет Правдой убить Зандора, – чтоб мясо его стало сочнее и слаще. От Правды! Тогда и он намерен принять участие в трапезе. Ай да Сигео! До чего ловок, хитёр! Как весел и артистичен!

Легко и дёшево ему доверие вождя досталось, и тот, с опорой на своих рабов-ублюдков, поспешно ковыляет к лодке. А Сигео – уверенно и деловито – «кидает» своего высокородного «клиента»:

– Вы не поверите, сердечный друг: лишь в Правде, – в голой Правде ловко спрятана та сила, что косит этих тварей, словно Смерть. В Правде та Сила, от которой они дохнут, словно прусаки.

Что? Вы не знаете, кто прусаки? О-о-о-о… Я вас умоляю! Без паники. Без слёз, мой друг! Этот пробел… ха-ха-ха-ха… в образовании вашем легко сумею я восполнить. Я за обедом вам о них такое расскажу! Скажу такое!.. что раны ваши заживут мгновенно, – став вмиг источником живым, – источником неисчерпаемым вкуснейшего на свете Мяса!

Вот! Убедитесь сами: лишь пара слов правдивых – и ваш лютый враг – гора деликатес-с-снейшего мяса!

Вожак смеётся. А Сигео спрашивает Командора:

– Вам что? – ответ на основной вопрос ваших умалишённых философий нужен? Вот он!

– Хе-хе-хе-хе, – смеётся вождь и отвечает: – Сознание… и зримая его изнанка – Материя – одно и то же. Но! – вне посредника. Однако при последнем – что угодно. Это при третьем… у которого всё больше «маск-имён»: теория, программа, голограмма… мутация, бог, истина, авторитет… Хе-хе-хе-хе. Но ведь он не поймёт!