Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Нельзя отрицать за Аполлинарией Прокофьевной способность и умение вызывать у мужчин страстную к себе любовь. Посмотрим, однако, как она эти свои свойства употребляет.

Став (причем первоначальная инициатива исходила от нее) любовницей Достоевского, она собирается с ним вместе в поездку за границей. В последний момент его задерживают дела; она едет одна, обещая ждать его в Париже. А там влюбляется в студента, испанца Сальвадора, и встречает прибывающего Федора Михайловича словами, что мол: «Слишком поздно!»

Сальвадор между тем ее совсем и не любит; он смотрел на их сношения как на минутную связь, ни к чему не обязывающую. Чем она смертельно уязвлена, – и решает с тех пор мстить всем мужчинам и вообще всем на свете.

С Достоевским она, тем не менее, пускается в путешествие по Италии, требуя, чтобы он с нею был как брат с сестрой (можно себе представить, какие муки он переживал!).

Когда они расстаются (он возвращается в Россию), Суслова ведет более чем легкомысленный образ жизни (в Париже, в Монпелье, в Бельгии… меняя любовников и поклонников (в дневнике их называет только кличками вроде «зин», «валах», «лейб-медик») и на судьбу великого писателя продолжает оказывать демоническое влияние. Не зная, что он женился (на второй жене) посылает ему письма. Он отвечает; причем деликатно не говорит о своей любви к подруге, а дает понять, будто брак был заключен по житейским соображениям.

Жена узнает о переписке и тяжело страдает. Трогательно, грустно и даже отчасти смешно следить по сохранившимся источникам за тем, как эти два человека, глубоко друг друга любящие и ценящие, долгое время оба мучатся из-за призрака прежней, уже давно отлетевшей страсти…

Что до «Поленьки», как ее называли друзья, она мечется по заграницам, потом по России, кидается в крайний нигилизм (вплоть до планов убить царя; по каковому поводу умный католический священник, которому она свои мечты поверяет, ей трезво замечает, что Император Александр Второй – идеал правителя).

Любовные похождения, неудачные опыты в литературе, потом на педагогическом поприще… И, когда ей уже под 40, влюбляет в себя молодого Розанова (которому 20 с небольшим), расходится с ним и, упорно не желая дать ему развод, терзает его как палач, не позволяя ему узаконить свое положение с новой женой и будущее его трех дочерей.

Достоевский, как бы его не ослепляли увлечение и потом жалость, совершенно правильно определяет характер своей в прошлом любовницы (в письме к ее сестре): «Аполлинария – больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям».

Лучше не скажешь!

По страницам книги мелькают слова инфернальница и еще ближе к делу, медея.

Отразился ли ее образ в творчестве Федора Михайловича? Вероятно, да: в лицах Полины (в «Игроке»), Настасьи Филипповны (в «Идиоте»), в других еще персонажах. Хотя никак не можем согласиться с Сараскиной, будто тоже и в образе пленительной Аглаи Епанчиной (в том же «Идиоте»); та – совсем в другом роде…

Саму попытку найти в Сусловой хорошие стороны и ее, хотя бы отчасти, оправдать, – можно бы одобрить и к ней отнестись с полным сочувствием как к гуманной, – если бы не одно тут обстоятельство.

А именно то, что, стремясь ее обелить, Сараскина бросает тень на Достоевского, его супругу Анну Григорьевну, их дочь Любовь и дальше на Розанова: они-де были несправедливы, обвиняли Аполлинарию Прокофьевну не по заслугам, поддаваясь своим эмоциям и интересам.

Между тем, так судить нет оснований. Зачем брать под сомнение их слова, в основном, – а часто и целиком, – правдивые?

Любопытно, что нашелся все же человек, полностью стоявший на стороне Сусловой и никогда в привязанности к ней не поколебавшийся (в отличие от ее отца, сестры, не говоря уж о долгом ряде поклонников): графиня Салиас де Турнемир (мать известного писателя Салиаса, и сама писательница под псевдонимом Евгения Тур), относившаяся к ней, до самой смерти, с глубокой материнской нежностью, всегда готовая дать хороший совет (которых та не слушала…) и оказать услугу и помощь (иногда очень серьезные).

Импульсивная и мятущаяся «инфернальница» проделала, в политическом отношении, долгий и сложный путь: под старость сделалась, из пламенной революционерки патриоткой и чуть ли не черносотенкой!

Сие последнее могло бы вызвать у нас симпатию; но как-то не вызывает, – принимая во внимание ансамбль остальных ее качеств…

«Наша страна», рубрика «Миражи современности», Буэнос-Айрес, 2 ноября 2002 г., № 2721–2722, с. 1.

В. Лобас. «Достоевский» (Москва, 2000)

Попытка проследить всю жизнь великого писателя, из года в год, когда возможно изо дня в день, казалось бы, заслуживает глубокого уважения и должна для нас быть чрезвычайно ценной.