Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Из плодовых деревьев арийцы лучше всего знали и больше всего ценили очевидно яблоню. Наряду со славянами латыши имеют слова «аболс» (яблоко) и «абеле» (яблоня), немцы «апфель», бретонцы «аваль». В латинском языке сохранилось название города «Абелла», к которому древние авторы постоянно прибавляли эпитет «Абелла помифера» – «изобильная яблоками Абелла».

Из хищных зверей наши предки испокон веков опасались недоброго соседа – волка. Тому свидетельством польское «вильк», латышское «вилькс», немецкое «вольф», древнегреческое «лю-кос» и латинское «люпус». В этом последнем необычный фонетический переход «к» в «п» объясняется влиянием местного италийского диалекта Умбрии, где волки были особенно многочисленны и свирепы.

Известен им был и медведь. Санскритское «рча» стоит в связи с греческим «арктос» и латинским «арктус», кельтским «арт». Сильно фонетически измененное, оно же живет в латышском «лацис», литовском «локис», и с ним же связано русское «бирюк». Что до нашего обычного названия медведя, оно объясняется суеверным страхом, который испытывали первобытные народы называть имя грозного зверя; они вырабатывают привычку давать ему описательное название по какому-либо его свойству; в данном случае, «тот, который ест мед», позднее ставшее восприниматься как «тот, который знает, где есть мед». Зато лев и тигр арийским языкам неизвестны, и их имена взяты у других племен.

У всех индоевропейцев почти одинаково имя бобра, а из домашних животных название свиньи сохранилось у римлян «пор-кус», у ирландцев «орк» и славян «прасе». Сходное имя пчелы указывает на знание пчеловодства. На основе языковых же данных видно и то, что бык и корова входили в хозяйство арийцев еще на первоначальном месте расселения.

Нельзя сомневаться, что в то же время они были не только скотоводами, но и земледельцами. Об этом говорит латинское «араре» о бок с русским «орать» – «орет в поле ратай, поарывает…»

Существенным в географическом отношении указателем является термин для обозначения моря. Он восходит к индоевропейскому языковому единству: латинское «маре», бретонское «мор», немецкое «меер», литовское «мариос». Но можно предположить, что арийцы с ним столкнулись не сразу, что оио не входило в сферу их привычного, близкого им мира. Ибо его название включает в себе идею «мертвой пустыни», восходя к тому же корню, что латинское «морс», славянское «смерть», литовское «миртис». Наоборот, позже греки, для которых море стало любимым и знакомым элементом, дали ему в своем языке имя «понтос», содержащее мысль о «водном пути» («понтос» соответствует древнеславянскому «поить», латинскому «понс», бретонскому «энт», дорога, где начальное «п» отпало как во многих словах в кельтских языках).

Большое число слов вносят дополнительные указания в вопрос о климате и природе прародины арийцев, но надо признать, что до сих пор остается невозможным определенно сказать, находилась ли она на Памире, в северной Азии или на юге России. Весьма вероятно, что в будущем лингвистика или археология все же найдут ключ к этой проблеме, как нашли уже к другим, не менее трудным.

«Новое русское слово», Нью-Йорк, 18 августа 1959, № 16952

Славяне и их языки

В истории русского языка и других славянских языков есть, конечно, загадки и проблемы. Тем белее, что научное изучение их началось довольно поздно. Тем не менее, общий путь их происхождения и истории проследить легко, и он идет как бы по прямой линии.

Сходство между отдельными славянскими языками столь велико, что сравнение между ними теряет от этого часть своего интереса. Можно без труда восстановить наличие в эпоху Киевской Руси общерусского языка, распавшегося на три ветви, русскую, украинскую и белорусскую, лишь в XIV–XV веках.

Есть все основания предполагать. что общеславянский язык разделился на отдельные наречия только в VIII–XIX веке. Территорией этого общего языка было пространство от Эльбы до Днепра, и от Балтийского моря до Карпат.

Археология констатирует, что с IV века до нашей эры по IV век нашей эры в бассейнах Эльбы, Одера, Вислы, в верхнем течении Днестра и среднем – Днепра и Десны обитало некое однородное население, оставившее определенный тип погребений (в ямах и на полях). В свою очередь, эти племена были связаны с еще более древней «лужицкой культурой», относящейся к бронзовой эпохе. Более или менее несомненно, что все это были славяне.