Вечные ценности. Статьи о русской литературе

В Cредние века, как известно, все писалось по латыни, так что соперничество между немецким и славянскими языками мало проявлялось. В этот период лужичане выдвигают уже довольно замечательных культурных деятелей, как поэт Ян Рак, в латинской форме Рагиус (1457–1520), учившийся в Краковской Академии, а потом в Болонье, бывший позже профессором Сорбонны. Среди его латинских сочинений талантливее всего стихи в стиле Катулла и Проперция; известно, что он написал также посвященную своей родине поэму «Лузация», которая, к сожалению, не сохранилась. Патриотические устремления Рака видны из его не увенчавшейся, впрочем, успехом попытки основать латинскую школу в Котбусе в 1514 году.

Национальные чувства проявляются яснее в годы реформации, которую приняла большая часть Лужицы; другая часть осталась католической. Сам Лютер с немецким шовинизмом ответил своим последователям из лужичан, поделившимся с ним идеей перевода Библии на их родной язык словами: «Зачем? Через 100 лет о лужицком языке не будет и помину». Он оказался плохим пророком: лужицкий язык существует и поныне, а Священное Писание было переведено. (Новый Завет в 1548 году Николаем Якубицей.)

Лужичане тяжело пострадали от 30 летней войны; их территория была ареной жестоких битв, и после войны была разделена между Саксонией и Пруссией. В этой последней их положение было особенно тяжелым. В Саксонии оно оказалось несколько лучше, ибо лужичане зарекомендовали себя здесь консерватизмом и верностью королевскому дому: все немецкие социальные движения, начиная с крестьянской войны и вплоть до революции 1848 года, не находили у них никакого отклика.

С конца XVII века начинают издаваться книги на лужицком языке, первым делом понятно церковные, позже возникают газеты и культурные общества. Одной из интересных фигур этой поры был пастор Михаил Бранцель (1628–1706), продолжающий работу над переводом Священного Писания на родной язык и составивший первую лужицкую грамматику. В 1697 году, при проезде Петра Великого через Дрезден, он подал ему письмо, где говорит о связи между всеми славянами и с гордостью отмечает, что русский царь объясняется со своими подданными на «нашем славянском языке». Это было первое проявление любви к России и надежды на нее, которые часто наблюдались позже у лужичан; а в России с этого времени о них знали и думали. Надо, впрочем, признать, что чехи, поляки и русские были единодушны, как редко в чем, в своем сочувствии лужичанам и поддержке всех их культурных начинаний. Русским принадлежит немалое место в изучении языка и быта лужичан; работы Срезневского[366], посетившего Лужицу в 1840 году, и Гильфердинга[367], а позже Пыпина[368], были важным этапом.

Начавшееся в XIX веке культурное возрождение лужичан находит свое выражение в деятельности Андрея Любенского и Карла Антона[369], и приводит в 1832 году к основанию Карлом Августом Мосак-Клосопольским[370] и Яном Арноштом Смолером[371] общества «Сербская Матица», сыгравшего огромную роль в дальнейшем развитии лужицкой литературы, и культуры в широком смысле слова. Наблюдая это развитие, мы видим огромную роль в нем духовенства; почти все лужицкие писатели были католическими или евангелическими священниками, а иногда учителями, ибо эти два слоя составляли почти всю наличную лужицкую интеллигенцию. Главным центром, где она получала образование, сделалась Прага, чем объясняется очень сильное влияние чешской литературы на лужицкую; меньше лужичан училось в Польше и в России. При немецком давлении понятно, что лужичане теряли часть интеллигенции, становившейся целиком немцами. Самой важной фигурой из этой категории был, бесспорно, Готхольд Эфраим Лессинг[372], настоящая фамилия которого была Лесник, и который происходил из семьи лужицкого пастора в Каменце. Курьезным образом, в то же время находились отдельные немцы, проникавшиеся такой симпатией к славянам, что ассимилировались с лужичанами. Таков был Георг Кернер (1718–1772), написавший по-немецки исследование о лужичанах с горячим к ним сочувствием, таковы были позже талантливый лужицкий поэт Карл Ян Валтарь, писавший стихи в тоне пламенного славянского патриотизма, и Зауэрвейн, замечательный лингвист, лужицкий поэт и один из вдохновителей лужицкого национализма в Нижней Лужице.