Вечный день

Привет тебе, темный призрак!
Тень любви ведет меня в ночь под землю,
В необъятный храм,
Где черный вихрь вздувает лампаду —

Неслышную лампаду разбитого сердца,

Изъязвленную насквозь, дрожащую на подносе,
Даже и в царстве смерти разимую
Черной медью острой тоски.

Красный свет ее скользит по гробницам.

Перед алтарем чернец не встает с колен.
В голой груди его — два кинжала,
Под ними кипит безутешная любовь.

Призрак сходит по черной шахте.

Тот встает и вслепую вслед —
Месяц на лбу отсвечивает печалью,
Кругом черные тени и голоса —

В пустую глубь, вспухающую мукой,

Замирая в глуши. Вдали водопад
Бьется в стену, и горькие скорби
Вихрем вьются по ускользающим ступеням.

За тяжкой дверью — факельное шествие.

Гроб колеблется на плечах,
И медленно, медленно, в дальнем переходе
Под томящим напевом уходит вдаль.

Кто он? Кто покойник? Усталые звуки

Флейт огибают за поворотом поворот,
И темное эхо еще отзывается
Здесь, где в глуши притаился мрак.

Серая полночь едва просвечена

Желтой свечой, и по закоулкам вдаль
Ветер воет собачьим воем,
Вспугивая прахи подпольных склепов.

Тоска беспросветна. А там, вверху,

Блуждает в море ночной скиталец,
Над которым тоже каменный свод
Замкнут в магический узор созвездий.

Апрель {26}

Первые севы, взбрызнутые дождем,
Зеленеют по склонам убегающих всхолмий.
Две вороны, вспугнутые, слетают[43]
В зеленый овраг, на бурый терновник.

Как над гладью моря застывшие облачка,

За синевой неподвижны горы,
На которые сеется мелкий дождь,
Как трепещущая вуаль, серебристо-серая.

Самый длинный день {27}

Был самый длинный летний день,
И темный шелк твоих волос,
Как золото, лучился.

Моя рука в твоей руке,

Копыта били по песку
На луговой дороге.

С листвы струился ясный свет,

Плясали эльфы вкруг коней
Над красными цветами.

И ароматами цвели

В наш самый длинный летний день
Решимость и благодарность.

Успокоение {28}

Эрнсту Бальке[44]

Старая лодка в заглохшей заводи.
Тихое качанье. Заполуденный зной.
Сон влюбленных, усталых от поцелуев.
Мшистый камень в глуби на зеленом дне.

Пифийская одурь.[45]

Такая дрема,Как у богов после вечных пиров.
Белая свеча над бледными покойниками.
Как львиные головы — над долиною облака.

Окаменелый смех идиота.

Запылен кувшин, но не выдохся дух.
Разбитая скрипка в развале хлама.
Воздух ленивый, как перед грозой.

Белый парус на синем горизонте.

Запах луга, манящий пчел.
Золото осени — венцом на рощах.
Поэт, взирающий на злобу глупцов.[46]

Колумб 12 октября 1492 г. {29} [47]