Вечный день

Голод {6}

Он вбирается в пса и распяливает
Его красные десны. Синий
Язык наружу. Пес катается в пыли,
Из песка выгрызая сохлые травки.

Его глотка — как разинутые ворота,

Сквозь них по капле всачивается жар
И жжет желудок. А потом ледяная
Рука ему сдавливает огненный пищевод.

Он бредет сквозь дым. Солнце — пятно,

Печная пасть. Зеленый полумесяц
Пляшет перед взглядом. А вот — исчез.

Осталась черная дыра леденящего

Холода. Он падает, и он еще чувствует
Железный ужас, стискивающий гортань.

Арестанты I {7}

По дороге, по рытвинам, дробный шаг —
Колонна арестантов марш-марш домой,
Через мерзлое поле, в огромный гроб,
Как бойня, углами в серую муть.

Ветер свищет. Буря поет.

Они гонят кучку жухлой листвы.
Стража — позади. У пояса звяк —
Железные ключи на железном кольце.

Широкие ворота разеваются до небес

И опять смыкаются. Ржавчина дня
Изъедает запад. В мутной синеве
Дрожит звезда — колотит мороз.

У дороги два дерева в полумгле,[10]

Скрюченные и вздутые два ствола.
И на лбу у калеки, черный и кривой,
Крепчает рог и тянется ввысь.

Арестанты II {8}

Шагают по двору в узком кругу.
Шарят глазами холодное пространство.
Взгляд ищет поля, взгляд ищет дерева
И отскакивает от голых и белых стен.

Круг за кругом черные следы,

Как будто мельничное вращается колесо.[11]
И как монашеское темя —
Середина двора — голая и белая.

Дождь моросит на короткие куртки.

Серые стены уходят ввысь:
Маленькие окошки, ящичные заслонки,
Как черные соты в пчелином улье.

Конец. Их гонят, как овец под стрижку,

Серая спина за серой спиной,
В стойла. А во двор доносится с лестниц
Тупой перестук деревянных башмаков.

Бог города {9}

Он расселся на всех домах квартала.
Черные ветры овевают его чело.
Ярым взором он всматривается вдаль,
Где в полях разбрелись дома окраин.

Красным брюхом он лоснится в закате.

Вкруг, пав ниц, ему молятся города.
Несчетные колокольни
Темным морем плещут в Ваалов слух.[12]

Пляскою корибантов[13]

Музыка миллионов грохочет в улицах.
Дым из труб, облака над фабриками
Синим ладаном всплывают к его ноздрям.

Буря беснуется в его глазницах.

Темный вечер съела черная ночь.
Волосы от ярости встали дыбом,
И с каждого коршуном взметается гроза.[14]

Кулаки у него — мясничьи.

Он трясет ими тьму, и море огней
Разливается по улицам,[15] жаркой гарью
Выедая дома до запоздалой зари.

Окраина {10}