Вечный день

Они бродят в ночах городов,
Черным выгибом гнущихся под их шагом,
Их моряцкая вкруг лица борода —
Тучи, черные копотью и дымом.

В толчее домов их длинные тени

Взмахом гасят шеренги фонарей,
Тяжкой мглой наплывают на асфальты,
Медленно вымаривают за домом дом.

Одной ногой — среди площади,

Коленом — о колокольню,
Они высятся, посвистывая в свирели[19]
В тучах, хлещущих кромешным дождем.

А вкруг ног их завивается ритурнель[20]

Черной музыки городского моря:
Великий заупокой,
Глухо и звонко встягиваясь в темень.

Они сходят к реке, которая,

Как распластанная и черная змея,
С желтыми фонарными пятнами
На хребте, ускользает в гнетущий мрак.

Нагибаясь над парапетом,

Тянут руки в роящуюся толпу,
Как лемуры,[21] сквозь гниль болота
Прорывающие стоки канав.

Вот один встает. Черной маской

Он прикрыл белый месяц.[22] Ночь,
Как свинец, оседая из сумрака,
Втискивает город во мрак, как в щель.

Плечи города трещат. Взламывается

Крыша, красный вскидывается огонь.
И они, топырясь на острой кровле,
По-кошачьи визжат в глухую твердь.

В комнате, набитой сумраками,

Роженица в родах вопит с одра.
Ее брюхо, как гора, над подушками, —
А вокруг нее — дьяволы, головами в потолок.

Ее пальцы вцепились в койку.

В ее крике — комната ходуном.
Прорывается плод,
Раздирая чрево надвое красной раной.

Над ней сдвинулись дьяволы,[23]

как жирафы.У младенца нет головы.
Мать хватает его, вглядывается, откидывается,
Жабьей лапой спину морозит страх.[24]

Только демоны растут выше, выше,

Сонный рог их красным вспарывает небеса,
А вокруг копыт их, огнем повитых, —
Тряс и грохот по недрам городов.

Слепой {12}

Его выталкивают за калитку.
Там он не мешает своим нытьем.
"Смотри себе в небо!" Вокруг — никого,
Он стоит и шарит глазами в небе,

Мертвыми глазами. "Где оно, где

Небо? Где оно, синее? Синее,
Что ты такое? Мягкое и твердое,
Вот оно, в руке, а цветного — нет.

Ни красного моря. Ни золотого

Поля под полднем, ни вспыхнувшего огня,
Ни граненого самоцвета,
Ни струящихся волос через гребень.

Ни разу звезд, ни разу леса, ни разу

Весны и роз. В гробовой ночи
И багровом мраке — вечное для глаз моих
Полное жутью говение и пост".

Его белая голова над тощей шеей —

Как купа лилий. В иссохшей глотке
Круглым комом катается кадык.
Глаза прорезаются из узких щелок,

Как белые пуговицы. Мертвым не страшен

Самый яркий полдневный луч.
Небо отражается в погасшем взгляде
И утопает в блеклом свинце.

Утопленница {13}