Вечный кролик

Он откинулся на спинку стула, а его маленькие желтые глазки продолжали смотреть на меня с выражением… на самом деле я даже не знаю, с каким. С презрением, наверное, смешанным со спокойной уверенностью и нахальным чувством собственного превосходства. Он ничего не сказал, достал из серебряного портсигара сигару, постучал ею о край и поджег от золотой зажигалки, которую ему поднесла Тамара. Он глубоко затянулся, выдохнул дым в мою сторону и ничего не сказал. Он долго ничего не говорил[60].

– Вы не причините мне вреда, – сказал я, будучи больше не в силах выносить тишину. – И, как я сказал Куницыну и Флемминг, ничего не было.

Лис холодно на меня посмотрел.

– Натворил ты что-то или нет, старина, это уже не так важно. И знаешь что? Я тебе верю. Но поскольку мы так близки к Переселению, я считаю, что сейчас никому не стоит раскачивать лодку. Более того, благодаря твоему уникальному кругу друзей и близких знакомых я могу предложить тебе сделку, в которой с тебя снимут все обвинения, ты получишь право на полную пенсию, пятьдесят тысяч наличными и ни пятнышка на твоем деле. Ну, как тебе?

– Звучит так, словно есть какой-то подвох.

– Сообразительный ты наш. Дело вот в чем: у нас есть основания полагать, что у Констанции Кролик есть связи с Кроличьим Подпольем. Мы думаем, что она – подсадная крольчиха и ее задание – получить доступ к мейнфрейму Крольнадзора через тебя, дурачка.

Раньше я об этом не думал. И подобное казалось неправдоподобным по одной хорошей причине:

– У меня нет доступа к мейнфрейму Крольнадзора.

– Подполье об этом не знает. Я хочу, чтобы ты работал вместе с нами против них. Они хотят превратить Британию в страну кроликов, со своими законами, своей еретической богиней, навязчивым веганством и ложными устоями грызунов. Это островное королевство, эта зеленая, цветущая страна предназначена для людей и нескольких лисов, а не для орд вредителей. И они могут запросто этого добиться, им всего лишь нужно делать то, что у них лучше всего получается. Они собираются взять нас числом. Взрывное Размножение. Вот их план, я это знаю.

Все это было конспирологическим бредом АКроПаСК. Найджел Сметвик уже много лет разглагольствовал о чем-то подобном, но доказательств тому, даже самых косвенных, не было.

– Сэр, они же всего лишь кролики. Травоядные. Послушные, доверчивые, трудолюбивые. Я разговаривал с ними, думаю, я даже их вроде как знаю. Я не верю, что у них вообще есть какие-то глобальные планы. Они просто хотят… быть.

Мистер Ллисъ расхохотался.

– Нокси, старичок, так они и хотят, чтобы ты именно в это поверил. Правда, друг мой, намного суровее. Не позволяй обмануть себя милотой и пушистостью. Ты ведь видел, как миссис Кролик приставила мне нож к горлу во «Всех Святых»?

– Вы раскроили ее племяннице череп челюстями.

– Ах, какая жалость, – сказал он, – одной крольчихой стало меньше. Не такая уж это и утрата. Мне тогда еще повезло, что я сам не стал жертвой очередного нападения крольчихи на лиса.

А так преувеличить ситуацию не смог бы, пожалуй, даже Сметвик.

– Она бы вас не убила, – сказал я, – из-за вероятной ответной расправы.

Он холодно уставился на меня.

– Расправы необходимы для поддержания порядка, – сказал он. – И потом, шестьдесят секунд того, что кролики смехотворно называют страстью, и их потери восполнятся с лихвой. А теперь вот что: я могу решить все твои проблемы, дать тебе пенсию и деньги, или мы можем повысить обвинения с обыкновенной преступной связи до оказания материальной поддержки Кроличьему Подполью, то есть запрещенному повстанческому движению. А это как минимум лет десять.

– Подождите, подождите, – сказал я, – материальную поддержку?

– Конечно. Тебе заплатили за то, чтобы ты провел Харви Мак-Лютикового в Мегакрольчатник, или ты просто оказывал услугу своим пушистым лесным дружкам?

– Я… Я не знаю, о чем вы говорите.

– Конечно, знаешь. Как ты думаешь, Безухий смог оставить машину на парковке, если он приехал на автобусе? Кролик, притворявшийся Безухим, был с тобой, когда мы разговаривали в Мегакрольчатнике. Я почуял его страх. А ведь я встречался с Безухим, и он меня совсем не боялся. Он мне нравился. Лучшие кролики – те, у кого мех внутри.

– Это свидетельство вашего носа против моих глаз, мистер Ллисъ, – сказал я, внешне храбрясь, но чувствуя, как у меня внутри все скручивается. Во рту у меня пересохло.

– Есть кое-что еще. Когда Безухому отрезали уши, их сохранили. Они всегда их сохраняют. Дело в религии – «в кроличий рай нужно войти целым». Проблема в том, что их хранят в горячем песке, отчего они превращаются в грубую кожу.

Тамара бросила на стол прозрачный пакет для вещдоков, в котором лежали свернутые уши Безухого, сильно обгоревшие, но более или менее целые.

– Если наши парни из криминалистики развернут их, готов поспорить на свое левое лисье яичко, что рисунок дыр от пуль на них совпадет с АЙ-002. Он часто дрался на дуэлях. Любил дамочек. Даже чересчур, как оказалось.

– Может, он носил свои уши с собой? На память оставил, я даже не знаю.