Вечный слушатель

Великий ловчий, Орион, забудь свою дремоту,
Иль нынче свора звезд не зоркая, не злая?
На синегривых лошадях начни парфорсную охоту
И гончих бури отпусти, — давно не слышно лая.
Ночь рушится на горизонт и дышит тяжело,
Ушло светило, и на мир туманный плат наволокло.

Взрастает исподволь мороз и забирается в леса,

Загривок в снежном серебре, шерстистая гиена
Кинжальные клыки вонзает древеса,
И плачет янтарем во всю длину распоротая вена.
Вот лопается лед, в потоке вскрыта рана:
И разомкнулись челюсти капкана.

Там корабли вдоль берегов, отряд чудовищ древний,

Лежат, как мокрые костры, во льды неколебимо втаяв,
И неуклюжие указывают штевни
Туда, где вдаль сугробы мчат, как стая горностаев.
Из черных прорубей, что днем топор понарубил во льду,
Рыдание глубин звучит на холоду.

О смерть, ледовый призрак, что в снегах скрывается тяжелых,

Ты рыба жирная, ты шлепаешь губой,
Ты гибель чахлая, хрипящая в прибрежьях, на пустых раздолах,
Огромный водянистый склеп реки, плывун, влекущий на убой.
Поэт, чьей волею потустороннее заговорило по-людски,
Как птица на манок, спешит в капкан от мертвых берегов реки.

Большие крылья на плечах приращивает вихрь поэту,

Чтоб он зловещей радости парения вкусил;
Поэт не знает той руки, что жизнь его, словно фальшивую монету,
Стремится гнусно разменять и, торопясь, вконец лишает сил.
Он — реющий фантом, а сталь речного льда топорщится, грозя,
И в трещину ведет жестокая стезя.

Его еще слыхали рыбаки на хмурых берегах, в фонарном свете,

Как звонок голос был, но оборвался он во тьме сырой, —
Потом они пошли на зов, неся багры и сети,
Однако полынью закрыть успело свежей белой кожурой.
Еще звучала песнь, не внятная живым, — реке и гибели назло.
Ни с чем осталась смерть, зато пришел покой, бессмертие пришло.

Комариная песнь

Никнет блеклая завеса,
Сырость без конца
От реки ползет, от леса
И сливает запах кресса
С духом чабреца.

Птицы в небе ни единой,

Все поля пусты, —
Лишь звенит над луговиной
Зуммер песни комариной
С малой высоты.

Воздух полон зыбкой дрожи, —

Словно облака
Вьются, прикасаясь к коже,
К волосам, в движеньи схожи
С лаской ветерка.

Пруд — в кольце из краснотала:

Если б глянул я
В воду — ты бы мне предстала,
Словно в глубине кристалла,
В дымке комарья.

Гляну в зелень тьмы глубинной,

Вижу в тот же миг:
Там стоит живой картиной,
Тростником одет и тиной,
Странный мой двойник.

Рыба в озере взыграла, —

Отвернись, молчи,
комариного хорала
вечный слушатель в устало
Медлящей ночи.

Гюнтер Айх (1907–1972)

Вести дождя