Вечный слушатель

Вести, что адресованы мне,
отстукиваются дождями
на шиферных, на черепичных кровлях,
приходят без спросу — словно болезнь,
как контрабанда, подброшенная тому,
кто не хочет и слышать о ней.

Жестяной подоконник гремит за оконным стеклом —

звучащие литеры, из которых слагаются фразы,
и дождь говорит
на языке, возможно,
никому не понятном, кроме меня.

Ошеломленный, я слышу

вести отчаянья,
вести нужды,
вести-упреки.
Мне больно, что они адресованы мне,
потому что не знаю вины за собой.

И я говорю в полный голос:

я не боюсь ни дождя, ни его обвинений,
не боюсь и того, кто его насылает,
ибо настанет время, и я
выйду, чтобы ответить ему.

Дни соек

Сойка не бросила мне
голубого пера.

Катятся в утреннем сумраке,

словно желуди, крики сойки.
Горькие зерна —
пища на целый день.

В красной листве весь день

долбит она клювом
темную ночь
из веток и диких плодов —
нехитрый покров надо мной.

Ее полет — как биение сердца.

Где она спит
и что ей снится?
Незамеченное, лежит в темноте
возле моего ботинка
голубое перо.

Зимняя миниатюра

Над декабрьской зеленой озимью на склоне
тополь, как памятник, ветви простер.
Медлительные крылья вороньи
по небу чертят непонятный узор.

Наполнен знаками влажный воздух:

напряженно звенит холодная высь.
Чернеет солома в гнездах.
Грибы на опушке размякли в слизь.

Лежит намокшей страницей нива.

На лужах трещит застывающий лед.
И туча, брюхатая снегом, неторопливо
над горькой азбукой поля ползет.

Ханс Этон Хольтхузен (р. 1913)

С розами в Рароне [15]

Роза, о ты, благодатная крайне, ручей,

сон драгоценный — чистая радость каждому и никому.

(Надпись на надгробье Рильке).

К мрамору плиты надгробной,
Под которой спит поэт,
На иное неспособный,
Только роз кладу букет.

Кожа девичья заране

Обретает смуглый цвет.
Разговор ведут крестьяне.
Дети молвят «да» и «нет».

Мир себя нашел в поэте,

Им спасен и обогрет.
И любой вопрос на свете
Превращается в ответ.

Спит, уйдя во тьму, в глубины,

Сердце-роза много лет.
Роза с сердцем — двуедины,
Тленью смерти дан запрет.

На поэта и на лиру

Лег молчания обет,
Но поэт оставил миру
Камень-розу, вечный след.

Роза, спящая влюбленно,

Пентаграмма и секрет:
Рот и рана, луч и лоно,
В персти персть, и в свете свет.

Конец сентября