Вечный слушатель

Ювелирною чеканкой,
драгоценным талисманом
диск луны сверкает белый
в антрацитной вышине.
Я сижу, стихи кропаю
дольником, изящно рваным,
а Нанетта тихо шепчет:
мол, пиши-ка обо мне.

Знаю, толпы виршеплетов,

тоже в лунный свет влюбленных,
чувства к оному сиянью
выставляют напоказ,
но когда луна сквозь ветер
поплывет в древесных кронах —
для меня она сверкает
ярче в десять тысяч раз.

Я хочу запеть о лунах

всею силою таланта,
но врывается Нанетта
без малейшего стыда:
где, докладывай, Сервантес,
ключ от нового серванта?
А в ночном просторе синем
те же луны, что всегда.

Я хочу пропеть о каждой:

мне стоять на пустыре бы,
затая в душе тревогу
на полночном холоду,
и стихи луне слагать бы —
так сказать, царице неба,
раздавивши сигаретку —
неприметную звезду.

С детства я не так уж много

вспоминаю лун зеленых…
… Дай-ка мне для сыра крышку!..
…Ох, Нанетта, не дури!
И сияли эти луны
на минувших небосклонах,
как волшебные колодцы
с дивной зеленью внутри.

…Спрашиваешь, час который?

Помню… Все головки сыра!..
Десять! Милая Нанетта,
Просто нет тебя хитрей!
Так о чем я там, простите?
…В сферах горнего эфира
были эти луны в детстве
легче мыльных пузырей!

Слышу из-за спинки кресла:

дурачок, тебя мне жалко!
Никакой луны зеленой,
ты учти, в природе нет.
Вот сюжет тебе — Нанетта,
и еще другой — фиалка,
и никто не усомнится
в том, что ты — большой поэт.

Час прохлады, море плещет,

детство мне напоминая,
я влюблен в покой простора
и в ночную тишину.
В небесах — луна, однако
рядом — девушка земная,
на двоих мы с ней поделим
эту самую луну.

Это мне-то половину? —

так Нанетта сводит счеты.
Что ты, право, разболтался
о какой-то там луне?
…Ювелирною чеканкой
собственной моей работы
диск луны сверкает белый
в антрацитной вышине.

Кое-что о начитанной лошади