Ведя Взмокин – наш товарищ

– Он не знает наших слов – сообразил Ведя. – Надо наладить взаимопонимание. Но писать или рисовать было нечем и не на чем. Ведя стал показывать руками.

–Я (ткнул в себя) – Ведя – Взмокин (потер волосы на голове и постучал по ней пальцем) – мы (ткнул в себя и развел руками) – Взмокины – трудовой народ (показал как копают и стучат молотом) – мы – послали (пальцем в небо вверх-вниз) – меня (ткнул в себя) – за победой (потряс руками). С мной были Зергер (провел по горлу), Соколавушка (развел руками вверх и в сторону) и Гониденек (изобразил сзади хвост колечком). Нет ли кого из них здесь?

Уваленчик слушал, но не отвечал и лишь тихо-тихо посвистывал.

Ведя рассказывал об их приключениях. Он прыгал, махал руками, изображал бег и борьбу с вор-юн-гаковыми прихвостнями. Это было очень выразительно, однако уваленчик все посвистывал и посвистывал. Наконец его лицо сморщилось, и он замолк.

Ведя хотел рассказать ему про Вор-Юн-Гака, но тут ветер, который играл молодыми верхушками сосен, стал доносить какие-то лающие звуки. Не то «гра-а-а-ав-в», не то «какой страх».

– Какой кошма-а-ар… – сказал ветер хриплым писклявеньким тоном – я та-а-кой не-есчастный, что ужас… никто нас не рубит (не любит)…

Это голос, тонкий и скрипящий одновременно, вечно склонный к нытью, невозможно было спутать. Гониденек!

Ведя, едва не сбив уваленчика, помчался навстречу ветру.

Да, это был Гониденек, только очень сильно помятый – больше, чем обычно, взъерошенный, сверху донизу перемазанный лесным сором и почему-то на веревке вниз головой. Веревка тянулась с дуба.

Ведя Взмокин подскочил:

– Гони! Денек! Неделик! Бублик! Гони-деньчик, это ты говоришь?!

Гониденек изогнул голову и вяло-вяло произнес:

– Дя-а-а, это я… У меня все опять боли-и-и-и-ит…

– Слушай, а чего ты на веревке?

– Да это я так… пошел погулять… вижу – оно растет… главное, вид такой, будто оно само выросло, ничье… а оно не само, оно их… Я же не собирался все брать.

Ведя заметил, что вокруг дуба, где висел Гониденек, действительно были посадки низеньких трав с пестрыми цветочками и плодами. Травы были помятые, с сорняками, но все-таки понятно, что они сеянные. Очевидно, Гониденек хотел их присвоить, но попался.

Ведя прыгнул на ветку и освободил Гониденека из западни. Гониденек грохнулся, заохал, но тут же вскочил и стал ругаться:

– Ах они, как им… медоеды, медоделатели худые! Если б ты, Ведя, знал, как они меня побили!

– Кто это «они»?

– Ну они… эти самые местные… тут их целая деревня… или даже несколько деревень. Главное, я же аккуратно… никого не собирался убивать или обижать… ну зашел пару раз, а они сразу…

– Понимаю – ты у них что-то взял просто так.

– Ну да; а что, нельзя?

– Значит нельзя. – Ведя посмотрел на гониденекову шерсть. Она была вся мокрая и липкая. – Эта твоя привычка брать что-то просто так вечно тебя подводит.

– Какая же она привычка? – удивился Гониденек – У меня никаких привычек нет… я всегда так…, это как его… естественное свойство.

– А иначе ты не можешь действовать? – сказал Ведя, выдирая из гониденековых ушей репейники.– Поработать, например.

Гониденек еще больше удивился:

– Но я же не умею… это как его… работать!

Действительно, Гониденек мало чего умел.

Пройдя немного, Ведя Взмокин и Гониденек увидели поле в бурьяне. На нем пестрели участки обработанной земли – маленькие, словно заплатки на серой ткани. Но говорящие жители пока не встречались.

– У них тут есть золото – доложил Гониденек конфиденциальным тоном – золото, серебряные изделия и еще что-то в этом роде… приятное на ощупь.

Ведя спросил:

– Слушай, а зачем тебе вообще золото? Ведь тебе его хранить не в чем.

Действительно, у Гониденека не было даже карманов – один только рот и уши.

– Ну так, – отозвался Гониденек – не знаю зачем… Хочется.

– Ладно, золото и прочая драгоценная дребедень не должны нас сейчас интересовать. Надо пойти и поинтересоваться у здешних обитателей, не видали ли они Зергера и Соколавушку.

– Не пойду я туда – мрачно заявил Гониденек – они там все какие-то такие… А у тебя инструмент сперли.

Лишь сейчас Ведя заметил, что у него за спиной нет его струн.

– Да, по-видимому, сперли. Вредный Вор-Юн-Гак,… а, нет, я их в шапку спрятал.

Ведя вытащил из шапки инструмент со струнами, хотя по виду шапка была заметно меньше.

– Это у нас так в хозяйстве используется небольшое сжатие материи – объяснил он Гониденеку. – До большого сжатия мы еще не додумались. Слушай – раз место освободилось, могу тебя там поносить. Ведь ты, кажется, не прославился здесь благородством.

И Гониденек, не имевший благородной славы, полез в шапку Взмокина.

…

– Ну и как там этот мохнатец? – спросил Вор-Юн-Гак.

Воздух замигал и в нем тут же возникла картина: Сокол Авужго сидит под черным звездным небом на бревне, а вокруг плещется озеро сладких сливок. Авужго окунает в сливки пальцы и сосредоточенно их облизывает. Он совершенно доволен. И Вор-Юн-Гак – тоже:

– Замечательно. Удовольствие очень приятная вещь – но разве это значит, что от него нельзя умереть? Все дело в сроках. Стоит лишь немно-о-о-о-го подождать… А что неугомонный Зергер?