Ведя Взмокин – наш товарищ

Ведя сквозь заросли увидел – местный житель с черным лицом («грубый голос») катал по земле другого жителя со светлым лицом («мягкий голос»). У обоих были упругие, будто собранные из частей тела, и большие глаза; только вот рубашки были разной длины.

– Они что, дерутся? – спросил Ведя.

– Да нет. Развлекаются. Не волнуйся, это все несерьезно.

Однако Ведя заметил, что «грубый» не шутя напирает на «мягкого», словно хочет раздавить.

Ведя двинулся вперед, попал носом в колючку, и от возмущения выскочил прямо на тех двоих.

– Что б вас так… Здравствуйте, друзья. Извините, что мешаю, но мне кажется, вы слишком стараетесь… причинить ущерб себе.

«Грубый голос» (ростом чуть пониже Гониденека) отскочил и с ужасом вылупился на Ведю (глазами чуть ли не в пол-лица). «Мягкий» тоже посмотрел – с тревогой. «Грубый голос», весь покрытый чем-то блестящим, нескладный, скрюченный в четырех местах, выпалил:

– Изыди, демон!!

Ведя удивился и говорит:

– Да нет, я не демон, я… поэт. Ну и так еще по хозяйству. А чего вы так напали на своего товарища?

«Грубый голос» завопил:

– Ильвестрища!!! Это все из тебя!!! Это ты виновата!!! Ты разгневала всевойность!!! Из-за тебя пришла демонская сила. Я тебя, тебя…

«Грубый» стал было опять душить «мягкого» – но Ведя без усилий отодрал его.

– Слушайте, чего вы орете как на пожаре, тут же никто не сгорел…ер…ре…а…. а….а…

Соломинка ковырнула Ведин нос – Ведя как чихнет!

Гониденек едва не оглох.

«Грубый» отлетел шагов на сто, упал в колючую траву и уже боялся высовываться. Лишь кричал грубым плачущим голосом:

– Ну, Ильвестрища, я теперь – к тебе – никогда не приду!!! Да!

Он явно боялся Веди.

Житель с мягким голосом посмотрел вверх:

– Спасибо вам, добрый демон. Вы не станете меня кушать?

– Да какой я демон, я поэт. – сказал Ведя Взмокин, который никогда не видел демонов и не знал что это такое.

– Ох, как вы великодушны!

…

Гониденек скучал в шапке – не имея возможности побегать, он кряхтел, вздыхал и время от времени советовал:

– Что ты возишься с этими пеньками. Они тут все того этого… Дай в глаз сразу, и привет. Я же знаю.

Нового знакомого (вернее, знакомую) звали Ильвестра; ее большие-пребольшие глаза излучали доброту и решительность. Ильвестра ничего не слыхала про Зергера и Авужгу, но, по ее словам, «о друзьях доброго демона» (Веди Взмокина) могут что-то знать мудрые старики, которых у них в городе «целые толпы».

Ильвестра всю дорогу чирикала о том, что ее муж Гульбий (на которого чихнул Ведя) всегда отличался резким нравом и даже часто колотил брата ее двоюродной сестры, а также ее племянницу и саму сестру, и хотя двоюродный дядя сестры передал брату матери его отца свое возмущение, но муж первой бабки и одновременно дядя старших сестер категорически запретил что-либо менять. А жена другого мужа уговорила брата мужа сделать что-то такое и т.д. Вот такая вот беда.

– Да, беда немаленькая – согласился Ведя, хотя он так и не понял, кто чей муж. Он вообще не мог понять, зачем давать родственникам разные названия, если все они и так составляют один народ. По крайней мере, так было у Взмокиных. Впрочем, это неудивительно, поскольку, во Взмокинском народе полностью отсутствовали лица женского пола.

– Моя сестра Эрия имела идею, но печать страха сковывала ее рот. Он придумала развести плодовый лес. Я решила, что нужно прежде развести плодовый сад. Но как младшая она не имела права давать совета. Я же, являясь старшей, рассказала об этой идее Гульбию, но он рассердился… У нас не принято, чтоб жены советовали, зато принято, чтоб мужья поступали с женами по собственной воле. Гульбий узнал и… – Ильвестра потрогала края своего платья. – Он потащил меня к дедушке, а дедушка (добрый и глухой, почти ничего не видящий), возьми и скажи, что если жена придумывает, то она не жена, а безделка. Гульбий тогда побежал меня бить; а я что-то испугалась и побежала от него. Я в амбар – и он в амбар, я – в баню, и он в –баню, я кладовую… там стоял ушат с тестом, Гульбий не разглядел в темноте и провалился. А сверху еще полки посыпались – его и стукнуло колбасой. Вылезает перемазанный…

Ведя подумал, что это была бы очень забавная беготня, если б в конце не было тупой грубости.

– А вы не пробовали сказать, что это вам просто во сне приснилось? Тогда это был бы не совет, а просто рассказ.

– Но ведь мы же не смеем лгать. – удивилась Ильвестра. – Правда есть наша сущность.

– Правдоделы недоделанные – прошептал с ненавистью Гониденек.

– Да, – сказал Ведя – дела. Я и не подозревал, что врать бывает так полезно! Почему же мы сами раньше не додумались… Хотя, мы же не вредный Вор-Юн-Гак с хвостом.

– А что такое ворюгаки? – спросила Ильвестра.

И Ведя Взмокин в самых выразительных красках принялся описывать свои вор-юн-гаковские приключения.

Народ Ильвестры называл себя комниками. Комники жили в большом городе, собранном из земли, деревьев и хвороста; в этом городе имелись отдельные дома, лицу, аллеи, проспекты, которые незримо объединялись в одну целую композицию.