Ведяна

Фильм медленно, но верно катил к финалу. Неизбежно, окончательно врастал в Лес, теряя человеческую природу, несчастный клетчатый клерк – символ городского человечества. Чем больше возвращалась его внутренняя, его дикая сущность, чем более ветшал его костюм и меньше крови оставалось в жилах, тем более походил он сам на Лес и животное, простое животное с человеческим лицом. Среди оставшегося десятка зрителей она смотрела на экран со спокойным, ровным вниманием. Понять, что переживает в этот момент, было нельзя, тем более в профиль. Но даже в профиль Рома видел, как она изменилась. Повзрослела, похорошела, будто открылась в ней та сокровенная красота, которую никак нельзя было заподозрить в первый раз, когда он встретил её. И на себя вчерашнюю, какой уходила из того злосчастного заднего коридора в кафе «Ёлочка», она походила не больше, чем старшая сестра – на среднюю. Однако теперь Рома был твёрдо уверен, что это она, что оба раза он видел её – и вчера, и в Ведянино. Как такое было возможно, он не знал, как можно настолько преображаться за несколько дней – не понимал и объяснять себе не пытался. Он просто смотрел на неё и чувствовал, что перестаёт думать. Совсем. Как в лесу, когда он шёл к своей поляне, блуждая среди осин и ничего не запоминая, так и сейчас – он просто смотрел на неё и знал, всем естеством чувствовал, что сегодня упустить её не имеет права.

Потому что она пришла к нему. Сегодня – именно к нему.

Однако фильм кончался. Мертвеца, ещё живого, но мёртвого, посадили в лодку. Он уплывал в свою страну, и Рома понял, что находится сейчас не там, где должен. Он соображал это с трудом. Но, сообразив, чертыхнулся про себя и подорвался из кресла. Прибежал в рубку, сел за пульт, выждал последние секунды, ровно на титрах врубил в зале свет. Внизу зашевелились, стали подниматься. Потянулись к выходу. Рома хватался за спины глазами и тут же отпускал – не та, не та, да что же это такое! Как наваждение.

Нет, её уже не было в зале. Он ещё не мог в это поверить: как, когда успела уйти, он же отвлёкся всего на несколько секунд! В нём всё заныло. Убрал в зале звук, поспешно отключил всю систему. Выключил и свет, как только дверь закрылась за последним зрителем. Погрузил пространство в кромешную темноту, почти в темноте оказался и сам – только маленькая лампа над пультом. Выключил этот свет тоже, на ощупь дёрнулся к двери, вырвался наружу с готовностью бежать, искать её, расспрашивать Капустина на вахте, вдруг видал – и чуть не упал, словно наткнувшись на стену.

Напротив входа стояла она.

Стояла и ждала его.

Он это понял сразу и испугался. В нём всё сжалось. Потому что с этим её появлением падала та грань разум- ности, которую Рома ещё сохранял. При которой она была просто незнакомкой, и не факт, что именно её видел дважды, и требовались какие-то шаги, чтобы завязать разговор, познакомиться. Рома не знал бы, какие именно, что бы он ей говорил и что делал, но в этом был бы привычный, нормальный ритуал.

А сейчас оказывалось, что ничего не нужно. И никаких условностей: он знал, что она пришла к нему, и он знал её, он её узнавал, это было необъяснимо, это было страшно.

Поверить в это разрешить себе невозможно. Он выпрямился, неуверенно улыбнулся и сказал:

– Привет. А… а ты здесь, да? А я… эта… думал, может, нам познакомиться? Ну, как бы… Роман, – выдавил он, душимый чувством стыда за все эти слова, и вместе с именем выкинул вперёд руку.

Улыбнулся как индюк.

Она наклонила голову и посмотрела на его раскрытую ладонь, будто он что-то ей давал.

– Пожать, – сказал Рома и для убедительности потряс кистью. – Просто пожать. – Она смотрела так же, без удивления, как на незнакомую вещь. – Нет? Не надо? Ну, не надо – так не надо. – Он опустил руку. – А… ты тут это… как? Понравился фильм? – нашёлся он и впервые решился посмотреть ей прямо в глаза.

Ни одной эмоции. Ни тени улыбки. Спокойное, красивое, бледное лицо. Внимательные тёмные глаза. Рома почуял себя идиотом со всей своей болтовнёй и суетностью. И чем сильнее ощущал себя так, тем сильнее было другое, внутреннее знание – что действительно сейчас надо делать, чего хочет она и чего хочет он сам.

Но разрешить себе это было страшно. Он снова умылся страхом и сказал с той же натужной улыбкой:

– Пойдём? – Она моментально двинулась к лестнице. Рома пошагал следом. – Ты – домой? Хороший сегодня сеанс получился: столько народу. Редко так, я не ожидал. Ещё придёшь? Приходи, тебе какое кино нравится? Я могу учитывать пожелания зрителей. – Он попробовал посмеяться, но смутился и не стал. – Проводить тебя? Далеко живёшь?