Ведяна

Думаю, многоуважаемой комиссіи уже извѣстно, что изъ всѣхъ погибшихъ въ тотъ день въ рѣкѣ людей выловить ниже по теченію удалось только трупы солдатъ. О трупахъ крестьянъ мнѣ ничего не извѣстно. Оставшіеся же въ томъ селѣ сироты, женщины и старики скоро ушли въ соседнюю деревню, гдѣ разселились по чужимъ домамъ въ чужихъ семьяхъ. Насколько мне известно, въ этой сектѣ такое гостепріимство считается обыденнымъ, болѣе того, къ темъ людямъ, чьи родные ушли съ рѣкой, какъ они говорятъ, относятся съ большимъ уваженіемъ и надѣляютъ ихъ лучше, чѣмъ родню.

Все изложенные здѣсь свѣдѣнія прошу считать вѣрными.

Учитель естественной исторіи г. Итильска,

Н. Обекуровъ»

Рома захлопнул тетрадь и посмотрел в тёмный коридор подвала. Звёздочка блестела стеклянными глазами, как живая. Рома чувствовал опустошение. Сюжет для пьесы был шикарным, сюжет был даже лучше, чем он надеялся обнаружить: ему так и мерещился слепой Итильван, как король Лир, поддерживаемый дочерьми в белом, обезумевший польский офицер, перепуганные солдаты… Лошадь на сцене, правда, не удастся изобразить, придётся обыграть сцену как-то иначе. Но концовка с потопом получится лучше некуда, Любовь Петровна будет довольна.

Однако было во всём этом что-то… Что-то такое, чего Рома не мог определить. Массовое самоубийство, безумный слепой сектант, попавшие как кур в ощип русские солдаты, – вот как всё это будет выглядеть на сцене. А чтобы показать иначе, как сам понимал и чувствовал, Рома в себе сил не видел.

Может, честнее отказаться?

– Не умеешь – не берись, – сказал вслух и вышел из серверной. Выключил свет, закрыл за собой дверь. – Правильно, Звездуха? – спросил, подойдя в упор к чучелу и глядя ему в глаза. Лосиха снуло смотрела куда-то повыше левого плеча. Рома подождал, не получит ли от неё ободряющий ответ, но она молчала.

Он вздохнул и пошёл в рубку.

Там перед компом сидел Тёмыч. Как он его оставил утром, так и сидел.

– Тебе домой ещё не надо? – спросил Рома. – Время шесть так-то.

– А ты меня не гони. Избавиться решил? – Но Тёмыч глянул на часы и поднялся. Видимо, сегодня мамахен была на дежурстве, он мог и дома посидеть. – Ну и пойду. А сам чё?

– Кино у меня, – ответил Рома как можно равнодушней.

– Ах, кино! Конечно, как я мог забыть! Несёшь разумное, доброе, вечное. Что сегодня ставишь? Может, мне остаться? – Он ухмыльнулся и даже опёрся о кресло с таким видом, будто в любой момент готов вернуться.

– «Мертвеца», – буркнул Рома.

– Это с Джонни Деппом, что ли? – насторожился Тёмыч.

– Угу, – буркнул Рома ещё мрачнее. Он боялся разбудить в Тёмыче энтузиазм. Но тот скривился:

– Фу, отстой, поп-арт.

– Смотрел? – удивился Рома.

– Заснул на десятой минуте. – Тёмыч отлип от кресла и двинулся к выходу. – Я даже не знаю, сколько надо накуриться, чтобы такое смотреть.

Рома пожал плечами.

– Ты совсем офонарел, Ромик, знаешь? – сказал Тёмыч уже дверях. – Будет снова пустой зал, и Стеша твою лавочку прикроет. Этого добиваешься?

Рома ухмыльнулся, но не ответил. Тёмыч хмыкнул, махнул ему рукой и вышел наконец.

Сеанс был в семь, времени оставалось вагон, даже поужинать успевал. Сегодня Рома никого не ждал, из рубки можно будет не уходить. В смысле, лично не ждал, а вот зал, надеялся, будет полный. И не потому что в родном Итильске любят интеллектуальное кино. А потому, что в родном Итильске все ленивы и нелюбопытны.