Ведьма

— Шок, — пояснил врач, закончив осмотр Саши. Роза ходила кругами, натиралась о хозяйку, безучастно сидящую на стуле, и время от времени тихонько мяукала. — Это пройдёт, она пережила сильное потрясение. Не беспокойтесь, ей просто нужно немного посидеть в покое.

— Мы несъедобные! — заявил Ушастый, заметив, как посмотрела на их троицу Роза.

— Она знает, — заверила Шустрая, подёргав брата за ухо. — Мы все друзья здесь. Друзей не едят.

* * *

Навязчивый голос в голове становился всё громче. Николай попробовал было метнуть второй из оставшихся флаконов с мёртвой водой, и чуть не выронил его себе под ноги. Четырёхрукий противник уже почти оформился, ещё немного — и вновь нападёт. Кто знает, что он умеет, помимо ЭМИ?

Шанталь взяла Николая за руку, посмотрела в его глаза.

“Запомни, это важно”, услышал Николай прямо в голове, не ушами. “Частота триста четырнадцать на сто пятьдесят девять, гармоника тридцать два. Повтори”.

Николай повторил — путаясь, противостоять “голосу в голове” удавалось с трудом, силы заканчивались, наваливалась усталость.

“Возьми меня за руку и закрой глаза”, услышал Николай сознанием. “Не подпускай их к порталу, дождись подмоги. Она придёт. Закрой глаза!”

Он закрыл. Ладонь Шанталь стала на долю секунды обжигающе горячей, а затем… исчезла. Даже сквозь закрытые глаза Николай ощутил яркую вспышку. Открыл глаза.

Шанталь нигде нет, и нет противников — только лёгкий пепел опускается на камень. В ушах гудело, но исчез навязчивый голос. И нет этого, с четырьмя руками. Сгорел? Что-то ещё случилось? И куда делась Шанталь?

Вряд ли она бросила бы его на произвол судьбы. Что-то с ней случилось — и вряд ли что-то хорошее.

Шорох вокруг. Николай оглянулся — контуры портала постепенно разгорались синим, а внутрь круга камней ползли новые протеи, а в воздухе, высоко над головой, появились новые птеродактили.

Не подпускай к порталу. И как прикажете это делать? Крепкой руганью? Николай глянул, что осталось из снаряжения. Немного — куда-то делся ранец, всё оборудование молчит. Осталась фляжка с живой — будем надеяться — водой, и два стеклянных пузырька с мёртвой. Вот и всё оружие.

Протеи стекались, сливались в единую массу — она постепенно заполняла пространство вокруг, но к Николаю пока никто не приближался. Не видят? Ну да, если не воспринимать протея органами чувств, он может и не заметить. А портал всё ещё разгорается, ещё не работает.

* * *

— Портал стал двусторонним, но пока не пропускает, — пояснил оператор. — Ждём приказаний. Есть новости от Шанталь?

Чернова-старшая покачала головой. Нет, и с ней невозможно связаться через зеркало. И это плохо. Сашу уже отправили к ней домой — как только закончится заварушка, нужно будет переправить её в Пять Озёр, там она быстрее придёт в себя. И вигриды — бодры, уверенны в себе. Значит, и с Николаем ничего не случилось.

“Пока”. Чернова не без труда прогнала из мыслей это нехорошее слово. Пока не случилось.

* * *

Николай осознал, что сам теперь светится — едва различимым, но несомненным, оранжевым светом. Это Шанталь сделала? В любом случае, протеи, постепенно придвигающиеся к человеку, пока что сторонятся его. Долго ли так продлится?

Свечение — так показалось — угасло. И Николай осознал, что протеи вот-вот почуют его. И тогда точно сожрут. И ведь ничего не сделаешь! Он метнул было один пузырёк — чёрный туман частично рассеял, растворил живую, пузырящуюся массу поблизости — но она очень быстро заросла и теперь теснила Николая, прижимала его к порталу. А тот, как назло, всё ещё не пропускает.

Николай снял фляжку и открыл её. Судя по запаху, живая вода. Он отпил немного — скорее для храбрости. Метр, или два — всё, что осталось. И свечение угасает, чем бы оно ни было. Жить осталось минуту — или меньше.

Он и сам не осознал, как это случилось — нахлынуло, накатило воспоминание. Николай открыл фляжку и, стараясь не пролить не капли, склянку с мёртвой водой.

Перелил мёртвую воду во фляжку. В запасе всего десять-пятнадцать секунд, а потом…

Николай закрутил крышку фляжки — та уже разогрелась так, что трудно держать — и бросил её вперёд, с силой, прямо в живую, тянущую щупальца стену перед собой. Чавкающий звук — и фляжка исчезла.

— Приятного аппетита, — усмехнулся Николай. Стоило огромного напряжения воли не закрыть глаза.

Он успел заметить, как слившиеся в единую массу протеи бросились на него — и словно огромной подушкой ударили по лицу — огромной, липкой, шевелящейся подушкой.

И наступила тьма.

56. Что-то кончается, что-то начинается

Николай не сразу осознал, что жив — что сидит на каменном полу, весь не то в грязи, не то в слизи. А воздух вокруг необычно свеж и пахнет грозой — озоном. И ясное небо над головой — правда, без Солнца, в Лимбе не бывает Солнца.

Возвышение, на котором стоял четырёхрукий, вновь светилось — правда, знаков пока не видно, и на том спасибо. Николай не без труда поднялся на ноги и заметил, что одежда — остатки её — сваливаются с него, сползают, стекают — взамен оставляя чёрную, липкую слизь. Вот же пакость!