Ведьма

Николай осторожно открыл ту самую коробку — ну да, она, зрительная труба — наблюдать за небесными телами. Недолог был её век, меньше двух лет — потом, во время одного из походов с отцом, утопил её в болоте — но запомнил эту трубу на всю жизнь. Дед, помнится, сшил для неё чехол с ремнём — вот он, здесь же, в коробке. Николай улыбнулся, бережно взял трубу — пальцы тут же вспомнили ощущения от её поверхности, рифлёную поверхность той ручки, которой настраивается резкость, сизый блик линзы объектива. И запахи — кожаный чехол, сталь, всё остальное — всё вернулось.

— Коля?!

Показалось, что зовут с кухни. Николай положил трубу в чехол, а чехол повесил через плечо, уже привычным движением. И побежал на кухню. Уже и забыл, как приятно было носиться по дому (пока взрослые не видят).

Он подбежал к окну на кухне (это другая кухня — тоже из прошлого). Во дворе, на расчищенном от снега пространстве, стояла ещё одна ёлка — высокая, макушка поднялась до четвёртого этажа — и там, снизу, ему махали. Николай тотчас узнал обоих своих закадычных друзей, Алексея — Лёшку — и Сергея, с которыми они и учились вместе, и часами играли во дворе и поблизости. Туда, на улицу!

Николай не удивился, увидев, что на шее его, на прочной нейлоновой ленте, висит ключ от дома — единственный способ не потерять его. Не удивился, что его тогдашняя зимняя одежда и обувь там же, где они всегда были в то время и в том месте. Осторожно запер двери — родители спят, зачем их будить — ещё запретят на улицу выходить, ведь уже поздно!

И только выбежав из подъезда, вдохнув чистый морозный воздух, напоенный радостью и сиянием праздника, Николай вспомнил, что теперь-то уж точно он не опасался бы гнева родителей.

Никого! Ярко горят фонари и гирлянды на дворовой ёлке — горят фонари над козырьками подъездов, почти все окна освещены — и там то и дело видны человеческие силуэты. Вот оно как! Но на улице — никого.

— Лёшка? Серёга? — позвал Николай, так пока и не привыкнув к своему “новому старому” голосу. — Вы где?!

— Их домой позвали, ужинать, — услышал он смутно знакомый голос, а затем ему в шапку — почти в лицо — прилетел метко пущенный снежок.

Николай тут же развернулся и принялся лепить ответный. Ещё два снежка в его сторону: от одного он увернулся, другой лишь чиркнул по спине: Николай успел присесть. Он размахнулся, и в последний момент понял, в кого кидает. Не успел задержать бросок — попал ей по руке.

Анна-Луиза. Та, которую он видел в другое время и другом месте, в отражении.

Анна-Луиза рассмеялась, и ещё минут пять они азартно играли в снежки. Потом она подняла обе руки — хватит, сдаюсь — и Николай послушно бросил наземь очередной снаряд.

— Где мы? — спросил он, когда Анна-Луиза подошла ближе. — Простите, ваше сиятель…

Анна-Луиза протянула ладонь — и когда успела снять правую варежку? — и прикоснулась пальцами к его губам.

— Просто по имени, — попросила она. — Ты ведь знаешь лучше меня, где мы, да?

Николай оглянулся. Ну конечно, знает.

— Очень похоже на тот день и то место, — согласился он. — Это мой восьмой Новый год. Я тогда получил самый приятный подарок. Наверное, самый счастливый Новый год в моей жизни.

Анна-Луиза покивала.

— Можно взглянуть? — спросила она, указывая на чехол с той самой зрительной трубой.

— Да, конечно, — протянул Николай. И небо, смотри-ка, ясное, и как много звёзд! Их не может быть так много, это ведь город! И тут же спохватился. Ну да, это город, и ему сейчас снова восемь лет, и он стоит и беседует с зазеркальной девочкой — причём, маркизой. Чему тут удивляться?

— Как красиво! — восхищённо объявила Анна-Луиза, после того, как посмотрела на небо через трубу несколько минут. — Можно, я ещё в неё посмотрю?

— Конечно, — улыбнулся Николай. — Я её очень любил. Оставьте себе, если хотите.

— Ты даришь её?! — восторг в её голосе и на лице.

— Дарю. Пусть она и вам приносит радость.

— “Тебе!” — потребовала Анна-Луиза.

— Спасибо! — искренне отозвался Николай. — Только осторожнее, у неё всегда заедала та ручка, для настройки резкости.

Анна-Луиза покивала, восторг всё ещё сиял на её лице.

— Я буду её беречь! — пообещала она, бережно убирая трубу в чехол. — Ты здесь впервые, верно?

— Впервые, — подтвердил Николай. — Здесь очень приятно, но так всё неожиданно. Это всё настоящее?

— Для таких как мы, — подтвердила Анна-Луиза. — Здесь безопасно. Зло сюда войдёт, только если ты сам его пригласишь.

До Николая начало доходить.

— Так это убежище?

— Да. И мне здесь очень нравится. Можно, я сюда ещё приду? Ой, прости! — Анна-Луиза протянула ему ладонь. — Возьми меня за руку!

— Но ты говорила, что мне нельзя…

Анна-Луиза энергично помотала головой.

— Нельзя, пока мы в разных аспектах. Здесь можно, не будет больно ни мне, ни тебе. Возьми!

Он взял — ничего не изменилось. Приятная, тёплая, живая рука.

— Никогда не разрешай никому появляться здесь, пока не возьмёшь за руку, — пояснила Анна-Луиза. — Если человек не желает тебе зла, он не побоится дать тебе руку. Можно мне приходить сюда?