Ведьма

— Я не ради своей выгоды просила, — добавила Саша. — Ты это знаешь.

Чернова-старшая покивала. Вздохнула и спрятала лицо в ладонях.

— Скажи, зачем ты стёрла ему память? — поинтересовалась Саша, когда стало ясно, что молчание затянулось.

— Саша, какой талант ты в нём увидела? — тут же спросила Чернова-старшая, отняв ладони от лица. Вопреки ожиданиям Саши, на лице матери не было ни слезинки. Саша не отвечала, спокойно глядя в глаза матери. Привычка мамы отвечать вопросом на вопрос тоже достаёт до чёртиков!

— Можешь не отвечать, — кивнула Чернова-старшая. — Мы обе знаем. Никакого. Он — профан, прости за прямоту. Какое будущее ты ему готовила?

— Хорошее, — прошептала Саша.

— Хорошее? Пусть даже он не сойдёт с ума от нового знания, не станет фанатиком, не покончит с собой… Что дальше, Саша? Ты будешь учиться, у тебя будут обязанности, как у всех нас, ты оставишь его далеко позади. Что у вас будет общего, кроме постели и детей? Ты понимаешь, что готовишь себе питомца, домашнее животное?

— Перестань, — тихо попросила Саша.

— Ты влюблена, — покачала головой Чернова-старшая. — Ведь так? Ты сейчас ничего не услышишь, ничего не захочешь слушать. Ты готова бросить всё ради него, верно?

Саша улыбнулась, не отводя взгляда.

— Бедный, несчастный глупец! — вздохнула Чернова-старшая. — Он даже не узнает, как ему повезло!

— Мама, что бы ты сделала с тем, кто сказал бы такое про папу? — спокойно поинтересовалась Саша. — Не смей обзывать его. Он меня вспомнит. Всё равно вспомнит.

— Сомневаюсь, — вновь вздохнула Чернова-старшая. Она встала, подошла ближе к дочери и присела, глядя в её глаза. Положила свои ладони поверх её.

— Он всё вспомнит, — повторила Саша упрямо. — Вот увидишь.

— И ты первая попробуешь помочь ему в этом. Я вынуждена ограничить тебя. Пожалуйста, не сопротивляйся.

Саша не изменилась в лице, когда Чернова-старшая поднялась на ноги и прижала ненадолго ладонь ко лбу дочери. Затем отвернулась и отошла к своему стулу; долго стояла там, не оборачиваясь.

— Ты едешь домой, — объявила она. — Вместе с Розой, конечно.

— Я не могу всё бросить и уйти, — возразила Саша. — Я многих подведу. Зачем всё это было тогда?

— Хорошо. Найди преемника, аккуратно сдай дела. Думаю, трёх-четырёх дней хватит, если что — я согласна на любое разумное время. — Чернова-старшая обернулась и встретилась взглядом с дочерью. — Если ты попробуешь вернуть ему память, он из свидетеля тоже может стать подозреваемым.

Саша кивнула, не меняясь в лице.

— Я не надеюсь, что ты поймёшь меня сейчас, и что простишь. Может, когда-нибудь это случится. — Чернова-старшая открыла платяной шкаф и достала свой пуховик.

— Я понимаю, мама, — отозвалась Саша. — Я не держу зла. Может, я и сама сделала бы так же. Но всё равно будет по-моему.

Чернова-старшая встретила и выдержала взгляд дочери.

— Очень в этом сомневаюсь, — ответила она наконец. — Но всё равно желаю тебе удачи.

Саша кивнула и улыбнулась.

— Я ухожу. — Чернова-старшая надела пуховик и набросила капюшон. — Путы спадут через минуту, — щёлкнула она пальцами. — Номер оплачен до конца месяца, отправляться будем отсюда. Никто из персонала ничего потом не вспомнит. Не переживай, я не сотру им лишнего. Пожалуйста, отвечай на все мои звонки и не покидай город. И не забудь ключ — там, у телевизора.

Саша вновь кивнула: — И тебе удачи, мама!

Чернова-старшая улыбнулась, и плотно закрыла за собой дверь, щёлкнул замок.

…Где-то через минуту зеркало пошло волнами, и из него выпрыгнула Роза. Встряхнулась, посмотрела в глаза безучастной Саши, и громко мяукнула.

— Я не понимаю, — прошептала Саша. — Роза, я не понимаю тебя, меня ограничили! — И она расплакалась, прижав ладони к лицу. Ощутила, как кошка запрыгнула ей на колени и начала натираться о ладони, громко мурлыча. — Спасибо! Спасибо, что рисковала ради меня. — Саша отняла ладони и вытерла слёзы. — Сейчас, всё будет хорошо. Поедем на такси, ладно?

Роза спрыгнула на пол, подбежала к зеркалу и приложила к нему лапу. Зеркало пошло рябью — словно поверхность озера, над которой подул ветерок.

— Спасибо, милая, — улыбнулась Саша. — Минутку, я только возьму ключ и одежду!

Через минуту в номере никого уже не было.

* * *

Саша открыла глаза. Словно вновь пережила те десять минут, или сколько длился их разговор. Но самое ужасное было впереди. Самым ужасным было видеть Колю на работе — он не узнавал её, считал новой сотрудницей, был предупредительно вежлив, держал дистанцию…

И Леонид, которого как громом поразило объявление Саши, что она вынуждена уволиться. Саша придумала небылицу про болезнь родственников — нельзя лгать, это потом вернётся к тебе, и не обрадуешься — но иначе не вышло. Саша пообещала, что при первой же возможности вернётся, что не бросит всё просто так. Конечно, ей поверили. Но в глазах Леонида и Таисии Филипповны, и “Жени и Жени”, и остальных явно читалось — ты уже не вернёшься, и все это понимают.